Весенние сказки тётушки Ивы | Наталья Карпова | Аудиосказки с картинками...

Девять коротких весенних сказок для самых маленьких! Иллюстрации — Татьяна Булгакова. Содержание: 00:03 — Весенние сказки тётушки Ивы 01:02 — Самый тёплый сон 02:51 — Салочки 03:41 — Песенка Весне 04:27 — Снеговик и облако 05:21 — Лучший домик для скворца 06:15 — Две лужи
06:57 — Дочки тучки
 

Весенние сказки тётушки Ивы

Всю зиму рыбка сидела подо льдом и скучала по тётушке Иве. А всё дело в том, что Ива умела шелестеть сказки, но только теперь их не было слышно.
Одним солнечным утром рыбка вдруг заметила, что ледяной потолок стал совсем тоненьким, а на следующий день и вовсе пропал!
— Здравствуйте, тётушка Ива! — засмеялась рыбка.
— Здравствуй, рыбка! — помахала веточкой Ива. — Сегодня я расскажу тебе тёплую весеннюю сказку.

Самый тёплый сон

Всю зиму листок спал в своей колыбельке, и ему снились сладкие сны. Вдруг один самый сладкий, самый тёплый сон пропал.
"Может он погулять вышел? Надо выглянуть и поискать", — подумал листок. Высунул он свой салатовый носик из колыбельки, смотрит и удивляется:
— Так вот же он, мой сон! В настоящую весну превратился! Больше не буду спать.

Медвежата в полоску

Все радовались весне. А вот варежки с шарфиком загрустили. Зимой они с утра до вечера играли: лепили снежки, пекли пирожки, прятались за батареей...
— Теперь нас в шкаф спрячут, а там скукота... — жаловались варежки.
— А давайте играть в медвежат! — придумал шарф. — Будто шкаф — это берлога, а мы — медвежата!
Варежкам новая игра понравилась. Очень весело быть оранжевыми медвежатами в зелёную полоску!

Салочки

Летел снежок, заглянул под скамейку, а там — льдинка.
— Ты кто? — спрашивает снежок.
— Я льдинка. А ты кто?
— А я снежок. Ты что тут делаешь?
— От весны прячусь.
— А можно мне с тобой?
А потом пришел горячий солнечный лучик и как закричит:
— Ага, попались! Не хочу играть в прятки! Хочу в салочки!
И побежали льдинка со снежком ручейками.

Песенка Весне

— Пить, пить! — попросила синичка, заметив первую весеннюю лужицу.
— Вода холодная, — предупредило солнышко, — простудишься! Кто тогда будет весне песенку петь?
— Пить, пить! — настаивала синичка.
А потом напилась талой воды и охрипла.
Поалело солнышко синичку, укутало своими тёплыми лучами. Синичка согрелась и спела весне звонкую песенку!

Снеговик и облако

Снеговик смотрел на небо.
— Ты чего грустишь? — улыбнулось ему облако.
— Весна... — шмыгнул морковкой Снеговик. — Пора таять, а мне что-то совсем не хочется...
— Я, когда было снеговиком, тоже боялось. А зря! Это так весело — из снеговика превратиться в облако!
Снеговик улыбнулся, и ему вдруг очень захотелось стать пухлым облачком и рассказать всем снеговикам на свете, что таять — это совсем не страшно.

Лучший домик для скворца

В саду появился новый скворечник.
— Заходите, пожалуйста! — сказал он вороне, которая сидела на ветке.
Но ворона каркнула и улетела.
Синички тоже заглядывали в дырочку, но не решались забраться в темноту.
— Странно, — удивился скворечник. — Никому я не нужен!
И вдруг прилетел скворец, юркнул в домик и стал подружку звать:
— Я нашёл лучший домик в саду!
Скворечник заулыбался: дождался своих.

Две лужи

Возле крылечка лежали две лужи. Первая лужа улыбалась тёплым весенним дождинкам!
А вторая ворчала:
— Надоели! Капают и капают...
Вскоре первая лужа вышла из берегов, обернулась резвым весенним ручейком и побежала путешествовать.
А вторая лежала, лежала и высохла. Даже следа не осталось.

Дочки тучки

Туча — строгая мама.
— Девочки, переодеваться! — скомандовала она дочкам весной. Дочки послушно сняли белоснежные кружевные платьица, а вместо них надели серебристые дутые курточки. В них они пойдут на прогулку. Зима закончилась, и теперь девочки не снежинки, а дождевые капельки.
— Осторожнее там внизу! — громыхнула туча вслед дождинкам первым весенним громом. — И к ужину не опаздывайте, пожалуйста.

Козацький дуб | Іван Гнатюк

Сильний духом вірш!

Козацький Дуб

Серед поля, де не видно
ані цятки навкруги,
височіє непохитно
дуб, закутаний в сніги.

Як повіє люта хуга —
не сховаєшся ніде,
але дуб, мов козарлюга,
навіть вусом не веде.

Не страшні йому завії,
хоч старий той дуб, як світ.
Кажуть, він тут височіє
не одну вже сотню літ.

І щорік в його гілляках
гайвороння гнізда в'є.
Вріс у землю — і ніяких
завірюх не визнає.

Повідають старожили —
він стоятиме віки,
бо його тут посадили
запорозькі козаки.

Подснежник | Иван Бунин | Аудиокнига

Несложная сюжетная линия, простой язык, небольшой рассказ. Но до чего же это настоящее произведение. По прочтении которого остается след.

Подснежник

Была когда-то Россия, был снежный уездный городишко, была масленица — и был гимназистик Саша, которого милая, чувствительная тетя Варя, заменившая ему родную мать, называла подснежником.
Была оттепель, стояли теплые и сырые дни, русские, уездные, каких было уже много, много в этом старом степном городишке, и приехал к Саше отец из деревни.
Отец приехал из глухой, внесенной сугробами усадьбы и, как всегда, остановился на Елецком подворье, в грязных и угарных номерах. Отец человек большой и краснолицый, курчавый и седеющий, сильный и моложавый. Он ходит в длинных сапогах и в романовском полушубке, очень теплом и очень вонючем, густо пахнущем овчиной и мятой. Он все время возбужден городом и праздником, всегда с блестящими от хмеля глазами.
А Саше всего десять лет, и поистине подобен он подснежнику не только в этих мерзких номерах Елецкого подворья, но и во всем уездном мире. Он такой необыкновенный, особенный? Нет, ничуть не особенный: разве не каждому дает бог то дивное, райское, что есть младенчество, детство, отрочество?
На нем новая длинная шинель, светло-серая, с белыми серебряными пуговицами, новый синий картуз с серебряными пальмовыми веточками над козырьком: он еще во всем, во всем новичок! И до чего эта шинель, этот картуз, эти веточки идут к нему, — к его небесно-голубым, ясным глазкам, к его чистому, нежному личику, к новизне и свежести всего его существа, его младенчески-простодушного дыхания, его доверчивого, внимательного взгляда, еще так недавно раскрывшегося на мир божий, и непорочного звука голоса, почти всегда вопросительного!
Живет Саша "на хлебах", в мещанском домишке. Грусть, одиночество, скучные, одинаковые дни в чужой семье. Какое же счастье, какой праздник, когда вдруг у ворот этого домишки останавливаются деревенские, набитые соломой сани, пара запряженных впротяжку лохматых деревенских лошадей! С этого дня Саша переселяется на Елецкое подворье.
Отец просыпается рано, наполняет весь номер, и без того душный, едким табачным дымом, затем кричит в коридор, требуя самовар, пьет чай и опять курит, а Саша все спит и спит на диване, чувствуя, что можно спать сколько угодно, что в гимназию идти не надо. Наконец, отец ласково будит его, шутя стаскивает с него одеяло. Саша молит дать поспать ему хоть одну минуточку, а потом сразу приходит в себя, садится на диване и, радостно оглядываясь, рассказывает, что снилось ему, будто у него передержка по латыни, но только не в гимназии, а где-то на голубятне.
Умывшись, он становится во фронт и учтиво, но рассеянно крестится и кланяется в угол, потом шаркает отцу ножкой и целует его большую руку. Он счастлив, он свеж и чист, как ангел. Он кладет в стакан целых пять кусочков сахару, съедет целый калач и опять шаркает ножкой:
— Мерси, папочка!
Он совершенно сыт, но отец уже надевает полушубок: пора идти на базар, в трактир, — завтракать. И, одевшись, они выходят, бросив теплый, полный дыму номер раскрытым настежь. Ах, как хорош после комнаты зимний сырой воздух, пахнущий праздничным чадом из труб! И какой долгий прекрасный день впереди!
В трактире "чистая" половина во втором этаже. И уже на лестнице, необыкновенно крутой и донельзя затоптанной, слышно, как много в ней народу, как буйно носятся половые и какой густой, горячий угар стоит повсюду. И вот отец садится, сняв шапку, распахнув полушубок, и сразу заказывает несколько порций, — селянку на сковородке, леща в сметане, жареной наваги, — требует графин водки, полдюжины пива и приглашает за стол к себе знакомых:  каких-то рыжих мужиков в тулупах, каких-то чернявых мещан в чуйках...
Казалось бы, какое мучение сидеть в этом чаду, в этой тесноте, среди бесконечных и непонятных разговоров и споров без всякой меры пьющих, закусывающих и пьянеющих людей! Сколько их кругом, этих мужиков, извозчиков, толстых купцов, худых барышников! Сколько красных, распаренных едой, водкой и духотой лиц, потных лбов, лохматых голов, густых бород, чуек, армяков, полушубков, тулупов, громадных сапог и тающих валенок, разводящих под табуретами целые лужи! Как везде натоптано, наплевано, как дико и нелепо орут за некоторыми столиками и как ошалели половые в белых штанах и рубахах, носясь туда и сюда со сковородками и блюдами в руках, с задранными головами, меж тем как спокоен только один высокий и худой старик, строгим и зорким командиром стоящий за стойкой! И, однако, как незаметно летит этот счастливый день, как блаженно и широко раскрыты лазурные детские глаза!
А в понедельник все это сразу кончается. Город принимает смиренный и будничный вид, пустеет даже базарная площадь — и великое горе надвигается на Сашу: отец уезжает.
Да, даже проснулся отец нынче уже совсем не таким, как просыпался все эти масленичные дни. Он прост, тих, чем-то озабочен. Он собирается, расплачивается. А там, во дворе, уже запрягают лошадей. Последний, самый горький час! Вот сию минуту вдруг войдет коридорный:
— Подано, Николай Николаич!
И отец, огромный, толстый от медвежьей шубы, надетой поверх полушубка, в черных, выше колен, валенках и в большой боярской шапке, сядет на диван и скажет;
— Ну, присядем, Сашенька, и Христос с тобой.
И тотчас же опять встанет и начнет торопливо крестить, целовать его, совать руку к его губам...
А лошади уже стоят у крыльца. Они косматы, ресницы у них большие, на усах засохшее тесто — боже, какой родной, не городской, а деревенский, зимний, бесконечно милый вид у них! Милые, деревенские и эти сани, набитые соломой! И работник уже стоит в их козлах, в буром и грубом армяке, надетом на полушубок, с вожжами и длинным кнутом в руках... Еще минута — и побегут, побегут эти лошади, эти сани по Успенской улице вон из города, в серые снежные поля — и прости, прощай, счастливейшая в жизни неделя!
— До свиданья, Сашенька, Христос с тобой.

Сказка про подснежник | Аудиосказки с картинками | Весенние сказки

Прелестная весенняя история Галины Стеценко о маленьком подснежнике и его заботливой маме.

Подснежник

Крошечный Подснежник никогда не видел небо и солнце. Он жил под землёй и спал в кроватке-луковице, укрывшись с головой тёплым одеялом.
С тех пор, как мама рассказала ему о весне, он каждый день расспрашивал:
— А какая весна? Она большая? Необыкновенная?
— Спи, сынок. Проснёшься и своими глазами увидишь весну, — убаюкивала его мама перед долгим зимним сном. — Нам предстоит нелёгкий путь к ней. Набирайся сил. Мы раньше других цветов выбежим на лужайку и первыми встретим её.
Сын закрыл глаза. Он увидел далёкое голубое море, по нему плывёт огромный ослепительно-яркий корабль. «Это и есть весна!» — от удовольствия Подснежник улыбнулся. И так продремал до конца зимы.
Он заёрзал в постели, когда почувствовал оттепель. Потянулся стрелами-руками вверх: из луковицы проклюнулся маленький росток. Ещё потянулся. Упёрся корешками в землю и стал медленно подниматься, пробивая её головой. Земля не была мягкой, и Подснежник быстро устал.
— Не хочу идти дальше. Ты иди, мама, а я здесь отдохну, — вздохнул он тихо.
— Не унывай, — подбодрила его мама, — мы вместе отдохнём, а завтра двинемся дальше.
Рано утром мама разбудила сына. Маленький Подснежник снова потянулся и ещё немного подрос.
Он вместе с мамой пробирался всё дальше и дальше: карабкался изо всех сил вверх, уставал и снова карабкался.
Как только его макушка показалась на свет, что-то обожгло его голову холодом. Подснежник съёжился и хотел спрятаться, чтобы не обморозить и не испортить свою панамку с белыми оборками-лепестками.
— Не робей, сынок! — мама первой выглянула из-под снега и осмотрелась. — Сейчас снежный слой снега не такой толстый, каким был зимой. Ещё недавно на этом месте возвышался сугроб. А сейчас снег стал тонким, как простынка, и местами прохудился — его теперь не залатать! Посмотри, под ним земля чернеет: всюду видны проталины.
Маленький Подснежник собрал свои силы, расправил плечи и ринулся вперёд. И по пояс высунулся из-под земли!
Солнце ослепило его, и он сощурился. Талая вода умыла его личико, и Подснежник широко открыл глаза. Он увидел высоко над деревьями огромное голубе море, похожее на то, какое ему снилось, только ещё красивее — с озорными белыми медвежатами-облаками. Они плыли по морю, играли, толкая друг друга, и хором кричали с высоты:
— Ты смелый, Подснежник! Ты самый первый цветок в лесу!
Солнце тёплыми лучами погладило Подснежник по голове. На его панамке белые лепестки расправились. Подснежник огляделся по сторонам. На лужайке веселились ребята в таких же панамках, как у него, с белыми оборками. Подснежники задорно кричали:
— С днём рождения, весна!

© Источник: детский портал «Солнышко»
https://solnet.ee/skazki/1021

Дивувалась зима... | Іван Франко

Класичний програмний вірш Івана Франка про боротьбу зими з весною.

Дивувалась зима

Дивувалась зима:
чом це тають сніги,
чом льоді скресли всі
на широцій ріці?..

Дивувалась зима:
як посміли над сніг
проклюнутись квітки
запахущі, дрібні

І дунула на них
вітром з уст ледяних,
і пластом почала сніг
метати на них.

Похилились квітки,
посумніли, замклись;
шуря-буря пройшла, —
вони знов піднялись.

І найдужче над тим
дивувалсь зима,
що на цвіт той дрібний
в неї сили нема.

Сказки про любовь для детей | читать | слушать

Сборник аудиосказок о любви! 14 разных и очень сказочных историй!
Вы можете скачать файлы с текстами сказок по ссылке — https://drive.google.com/open?id=1szWX6__kBZ7J5W78Kx7fF_zf1yoQHQ0s

Содержание:

00:00 — Белоснежка и 7 гномов (Братья Гримм) 13:40 — Крошка фея (Английская народная сказка) 20:26 — Мудрая жена (Русская народная сказка) 40:32 — Подснежник (Анна Саксе) 48:41 — Птицы-феи (Французская народная сказка) 52:57 — История Люстюкрю (Пьер Грипари) 01:13:41 — Соловей и роза (Оскар Уальд) 01:25:14 — Рапунцель (Братья Гримм) 01:33:59 — Магнолия (Анна Саксе) 01:44:37 — Великан в красных носках (Пьер Грипари) 01:59:46 — Фиалка (Анна Саксе) 02:04:53 — История пары туфель (Пьер Грипари) 02:11:56 — Ночная фиалка (Анна Саксе) 02:23:13 — Бурлак (Людмила Петрушевская)

Белоснежка и семь гномов (Братья Гримм)

Зимою, когда с неба опускался густой ватный снег, молодая королева шила и мечтала у окна с рамой из черного дерева. Задумавшись, она даже не заметила, как проколола себе палец и капля крови упала на подоконник. Таким прекрасным ей показалось это сочетание, что она подумала: «ах, если бы у меня появилась дочка белая, как снег, с алыми словно кровь губами и локонами темными, как черное дерево». И вскоре её желание сбылось! У неё родилась девочка: белокожая, с яркими алыми губками и чёрными волосиками. Королева попросила назвать её Белоснежкой и вскоре умерла. Король женился на другой через год. Гордая высокомерная женщина была уверена, что никто не может сравниться с её красотой. А ещё у неё было волшебное зеркальце, с которым она часто разговаривала: — Зеркальце, скажи, скорей: кто на свете всех милей, всех прекрасней и белей? И зеркальце неизменно отвечало: — Ты, моя королева, прекрасней всех на свете. Она уходила счастливая, т.к. зеркальце не умело говорить неправду. Но на следующий день снова задавала ему этот же вопрос. И больше всего на свете боялась, что зеркальце отыщет кого-нибудь более распрекрасного. А Белоснежка всё подрастала, всё хорошела… И как-то раз, когда королева снова спросила у зеркальца: — Зеркальце, скажи, скорей: кто на свете всех милей, всех прекрасней и белей? Зеркальце ответило ей: — Ты, королева, затмишь красотою. Но Белоснежка краше собою. Королеве стало нехорошо. Она просто не верила своим ушам. И с той поры завить, словно сорная трава, стала разрастаться в её сердце… Вскоре королева ни спать, ни есть более не могла от злобы. И вот… Королева тайком позвала одного из подчиненных охотников. — Отведи Белоснежку в лес и брось её там. Делать нечего. Увел охотник Белоснежку в дремучий лес и оставил её там одну-одинешеньку. Девочке стало так жутко, что она каждый листик на деревьях осматривала и не знала, что делать… Пустилась бежать. Бежала по острым камням и сквозь кустарники, минуя диких зверей. Но осталась целая и невредимая. Ближе к вечеру добралась она до какой-то крошечной хижины и зашла в неё. В этом домике все было очень маленькое, но чистенькое и хорошенькое. Посреди комнаты стоял столик с семью тарелочками, около стола находилось семь кроваток, прикрытых свежим постельным бельем. Белоснежка была очень уставшая и голодная. Она немного перекусила и прилегла на одну из кроваток. Когда наступил глубокий вечер, вернулись в хижину её владельцы — семеро гномов, которые в горах добывали драгоценные металлы. Зажгли они свои свечи, и когда в домике стало светло — увидели, что кто-то здесь похозяйничал. Первый Гном сказал: — Кто-то сидел на моем стульчике… А второй: — Кто-то поел из моей тарелочки… Третий: — Кто-то съел кусочек от моего хлеба… Четвертый: — Кто-то отведал моей еды… Пятый: — Кто-то использовал мою вилку… Шестой: — И ножом моим что-то нарезал… Седьмой: — Из чашечки моей попил… И тут один из гномиков глянул на свою постель и увидел там дремлющую Белоснежку. Друзья столпились возле неё и восклицали от изумления: «Невероятно! До чего эта малышка хорошенькая!» — и так были обрадованы её появлением, что не стали беспокоить её сон и оставили девочку отдыхать на постельке. Утром, когда Белоснежка проснулась и заметила гномов, она здорово испугалась. Но они отнеслись к ней добро и ласково. И девочка рассказала им свою печальную историю. Гномики предложили ей присматривать за хижиной, готовить кушать и быть в их домике хозяйкой. И Белоснежка согласилась. Так они и зажили. Гномики поутру отправлялись в горы на поиски меди и золота, а когда вечером возвращались — их всегда ожидал вкусный горячий ужин. На целый день девочка оставалась одна. И гномики всякий раз предупреждали её, чтобы она никому не открывала дверь и не пускала к себе. Ведь злая королева хитра и коварна… И наверняка скоро узнает место, где Белоснежка находится. Так оно и вышло. Королева-мачеха рассчитывала, что с девочкой быстро расправятся дикие звери. И теперь она снова первая красавица на свете. Вот только узнала она от честного зеркальца, что Белоснежка жива и сейчас гостит у гномиков. Снова зависть и злоба стали закипать в сердце мачехи… И опять ей захотелось избавиться от ненавистной падчерицы. Тогда она переоделась в старую торговку, замаскировала лицо — стала совершенно неузнаваемой и отправилась к хижине гномиков. Когда она подошла к домику, то постучалась и крикнула: — Недорогие всевозможные вещицы! Белоснежка высунулась из окна и спросила: — Здравствуй, тётенька, чем торгуешь? — Превосходные вещи! Первый сорт. Шнурочки, ленточки всех цветов. «Ну, эту продавщицу я точно могу пустить» — решила Белоснежка, отворила двери и приобрела шнурок. — Милая, давай-ка я помогу тебе зашнуровать себя поаккуратнее. Ничего плохого не подозревая, девочка повернулась к торговке спиной и позволила затянуть на себе обновку. А та сделала это так крепко, что у Белоснежки перехватило дыхание, и она рухнула на землю… «Не будешь более главной красавицей!» — сказала злобная королева и отправилась в обратный путь. До чего же испугались вернувшиеся вечером гномики, когда увидели свою любимицу распростертой на полу. Они быстро разрезали шнурок, и бедняжка стала медленно приходить в себя. Когда Белоснежка полностью ожила, то рассказала, что с нею приключилось. — Эта старая продавщица была твоей мачехой… Больше никогда не пускай в хижину никого, кроме нас — сказали гномики Белоснежке. А королева, вернувшись домой побежала к зеркальцу и спросила: — Зеркальце, скажи, скорей: кто на свете всех милей, всех прекрасней и белей? И зеркальце ответило ей: — Ты, королева, затмишь красотою. Но Белоснежка краше собою. Услышав это злобную мачеху аж передернуло. Она поняла, что ей не удалось разделаться с падчерицей. Тогда она изготовила ядовитый гребень, снова переоделась, приняв облик ещё одной старухи. Когда она подошла к домику гномов, снова крикнула: — Чудесные товары! На любой вкус! Выбирай! Белоснежка приоткрыла окошечко и сказала: — Ступайте своей дорогой, мне запрещено кого-либо пускать в хижину. — А немного посмотреть товар — тоже нельзя? — спросила старуха и достала гребень с ядом. И так приглянулся он Белоснежке, что она снова открыла двери. Когда покупка состоялась, старуха сказала: — Дитятко, давай-ка я причешу тебя, как надобно. Наивной Белоснежке ничего плохого в этом предложении не увиделось. Она позволила себя расчесывать, но как только гребень коснулся её волос, его яд подействовал, и девочка потеряла сознание. — Теперь-то с тобою поквитались — сказала королевна и отправилась к себе домой. К счастью, это случилось вечером, когда гномики возвращались домой. Как только они увидели бездыханную Белоснежку, сразу стали её осматривать, нашли и выбросили ядовитый гребень. Постепенно девочка опомнилась и рассказала всё, что с нею приключилось. Тогда гномики ещё раз предупредили её и объяснили, что это была не торговка, а её злобная мачеха. Тем временем довольная королева возвратилась к зеркальцу и спросила: — Зеркальце, скажи, скорей: кто на свете всех милей, всех прекрасней и белей? И зеркальце ответило ей: — Ты, королева, затмишь красотою. Но Белоснежка краше собою. Когда мачеха это услышала, она просто затряслась от ярости. — Белоснежка должна быть мёртвой! — закричала она. А затем скрылась в потайной комнате, о которой никто, кроме неё не знал. И там изготовила прекрасное наливное яблочко. Оно было очень аппетитным, но откусив от него кусочек — наступала смерть, настолько оно было ядовитое. В этот раз королева стала бедною крестьянкой и пошла к хижине гномов. Когда добралась, то постучала в двери. — Простите, но я не могу вас пустить. Мне семеро гномиков не позволяют. — сказала Белоснежка. — Ничего, душа моя. Я тебе и так одно яблочко подарю. — Простите, но я не могу ничего принять. — Отчего же? Неужто думаешь, что яблоко отравлено? Так я его разделю пополам: румяную половиночку — тебе, остальное — мне. А яблочко так было лукаво изготовлено, что лишь румяная его половинка содержала яд… Белоснежке ужасно захотелось попробовать чудесного яблока. И, видя, что крестьянка спокойно ест свою половинку, она приняла из её рук вторую ядовитую его часть. Как только девочка надкусила яблоко — мгновенно упала мертвая. А злобная мачеха поспешила в королевство к зеркальцу. И когда она его спросила: — Зеркальце, скажи, скорей: кто на свете всех милей, всех прекрасней и белей? И зеркальце наконец ответило: — Ты, моя королева, прекрасней всех на свете. Теперь только угомонилось гадкое сердце мачехи. А гномики, вернувшись домой, долго искали причину гибели Белоснежки: расшнуровывали ей платье, расчесывали волосы, обмывали водой — но ничего не помогало. Долго горевали они над своей подружкой. А потом смастерили хрустальный гроб, уложили туда Белоснежку и отнесли на самую высокую вершину горы. С того дня один из гномиков всегда сторожил её покой. Прошло много лет, казалось, что Белоснежка всего лишь спит. Девочка оставалась белой, как снег, с алыми будто кровь губами и локонами темными, как черное дерево. Однажды прекрасный принц проезжал мимо горы на лошади и увидел Белоснежку в хрустальном гробу. Так красива была девушка, что он влюбился без памяти. — Позвольте мне увезти Белоснежку себе во дворец. Я лично буду оберегать её сон. Не смогу больше жить без неё, — упрашивал он гномиков. Сжалились добрые гномы, выслушав горячую речь принца, и вручили ему бездыханную Белоснежку. Слуги молодого королевича взялись нести гроб с телом девушки, но один из них нечаянно оступился за ветку. Шествие пошатнулось и от этой встряски вывалился кусочек отправленного яблока из горла Белоснежки. — Что же это? Где я? — вскрикнула очнувшаяся девушка. — Дорогая, вы со мной. Вы теперь навсегда со мной — ответил прекрасный принц — Вы самая милая, самая красивая девушка на всем белом свете! Вы поедете в замок моего отца и будете моей женой? Белоснежка согласилась и отправилась с ним. Вскоре сыграли свадьбу. На которую не забыли пригласить и злобную мачеху. Перед праздником королевна решила удостовериться, что она краше всех на свете, и она обратилась к зеркальцу: — Зеркальце, скажи, скорей: кто на свете всех милей, всех прекрасней и белей? И зеркальце ответило ей: — Ты, королева, затмишь красотою. Но Белоснежка краше собою. От злости сердце жестокой мачехи замерло, и она умерла. Зажили с тех пор прекрасная Белоснежка с молодым принцем счастливо! И часто ездили в гости к добрым гномикам, брали с собой своих деток. Ведь все были настоящими верными друзьями!

Крошка фея (Английская народная сказка)

Жил некогда король с королевой, и был у них единственный сын. Вот подрос королевич, и король с королевой устроили праздник. Созвали они на пир самых знатных людей со всего королевства. Засветились окна тысячью огней, засверкали белые палаты серебром, золотом и дорогими самоцветами. В полночь гости разошлись по домам, а королевич вышел погулять в рощу, где росли старые липы. Взошла луна, стало светло, как днем, королевичу не спалось. Роща стояла, словно заколдованная, — толстые стволы старых деревьев отбрасывали темные тени, а лунный свет, проникая сквозь листву, рисовал на земле причудливые узоры. Королевич задумавшись брел по мягкой траве и не заметил, как вышел на поляну. Смотрит — а на поляне, озаренная лунным светом, стоит маленькая фея в белом наряде, и блещет на нем золотое шитье. Длинные волосы ее разметались по плечам, а на голове сверкает золотая корона, осыпанная драгоценными камнями. И была эта фея совсем крошечная. Словно куколка! Остановился королевич и глаз от нее отвести не может. А она вдруг заговорила, и голосок ее зазвенел, будто серебряный колокольчик: — Прекрасный королевич! Меня тоже пригласили на праздник, да не посмела я в гости к тебе прийти, — очень уж я маленькая. А теперь вот хочу поздороваться с тобой при луне, свет ее заменяет мне солнечные лучи! Приглянулась королевичу маленькая фея. Ночная волшебница ничуть не испугала его. Подошел он к маленькой фее и взял ее за руку. Но она вдруг вырвалась и пропала. Осталась в руке у королевича лишь феена перчатка, такая крошечная, что королевич с трудом натянул ее на свой мизинец. Опечаленный, вернулся он во дворец и никому ни словом не обмолвился о том, кого видел в старой роще. На следующую ночь королевич снова отправился в рощу. Бродит он при свете яркого месяца, все ищет маленькую фею. А ее нет нигде. Загрустил королевич, вынул из-за пазухи перчатку и поцеловал ее. И в тот же миг перед ним предстала фея. Королевич до того обрадовался, что и сказать нельзя! Сердце у него в груди так и запрыгало от счастья! Долго они гуляли при луне, весело болтали друг с другом. И удивительное дело! Пока они разговаривали, малютка фея на глазах у королевича заметно подросла. Когда пришла им пора расставаться, она была вдвое больше, чем в прошлую ночь. Теперь перчатка не налезала ей на руку, и фея вернула ее королевичу со словами: — Возьми перчатку в залог и хорошенько береги ее — сказала – и в то же мгновение исчезла. — Я буду хранить твою рукавичку у себя на сердце! — воскликнул королевич. С тех пор каждую ночь королевич и фея встречались в роще под старыми липами. Пока светит солнце, королевич места себе не находит. День-деньской тоскует он по своей фее, ждет не дождется, когда ночь настанет и месяц на небе проглянет, и все гадает: "Придет ли сегодня моя фея?" Королевич любил маленькую фею все сильней и сильней, а фея каждую ночь становилась все выше. На девятую ночь, когда наступило полнолуние, фея сравнялась ростом с королевичем. — Теперь я буду приходить к тебе всякий раз, когда месяц выплывет на небе! — весело проговорила фея нежным своим голоском. — Нет, дорогая моя! Не могу я без тебя жить! Ты должна быть моей. Я тебя сделаю королевной! — Милый мой! — отвечает ему фея. — Я буду твоей, но ты должен мне обещать, что всю жизнь будешь любить только меня одну! — Обещаю, обещаю! — не задумываясь, закричал королевич. — Обещаю всегда любить тебя одну, а на других и смотреть не стану. — Хорошо! Только помни — я буду твоей лишь до той поры, пока ты останешься верен своему слову. Три дня спустя сыграли свадьбу. Приглашенные не могли надивиться красоте маленькой феи. Счастливо прожили королевич со своей молодой женой семь лет, как вдруг умер старый король. На похороны собралось народу видимо-невидимо. У гроба его проливали слезы самые красивые и знатные женщины королевства. И была среди них одна черноокая красавица с рыжими волосами. Не молилась она богу, не оплакивала покойного короля, а неотступно преследовала взглядом молодого королевича. Королевич заметил, что красавица с рыжими волосами глаз с него не сводит, и это показалось ему необычайно приятным. Когда похоронная процессия двинулась на кладбище, королевич, который вел под руку свою жену, трижды посмотрел на черноокую красавицу. Вдруг жена его запуталась в юбке и чуть было не упала. — Ой, посмотри-ка, платье стало мне длинно! — воскликнула она. И правда... Только королевичу и невдомек, что его жена стала меньше ростом. Но вот старого короля похоронили, и все двинулись обратно во дворец. А рыжеволосая красавица следовала за королевичем по пятам, ни на шаг не отставала, да и он на нее поглядывал украдкой. Так и не заметил королевич, что его жена снова превратилась в маленькую фею. А едва вошли в старую рощу, фея и вовсе исчезла. Королевич женился на рыжеволосой красавице с черными глазами. Да только не прожил он с новой женой и трех дней счастливо. Сначала потребовала она купить ей алмазную кровать. А там и пошло... То одно ей подавай, то другое, да все такие диковинки, каких ни у кого нет. А если, случалось, не выполнит королевич ее желания, красавица сразу в слезы, и ну плакать, и ну бранить мужа. До того надоели королевичу прихоти жадной красавицы, что выгнал он ее из дому... Только тогда понял королевич, что он наделал. Горюет он, вздыхает по маленькой фее. И снова, лишь выплывет месяц на небе, идет королевич в рощу, где растут старые липы, и зовет свою милую, добрую фею. Искал ее королевич, искал, звал свою фею, звал и уж состариться успел, ожидая ее. Да только маленькая фея так и не вернулась к нему...

Мудрая жена (Русская народная сказка)

Поехал царский сын на охоту. Гонялся за красным зверем, да и не заметил, как заехал в незнакомое место. Коня остановил и не знает, куда тронуться, как выбраться на дорогу. Поехал направо — лес стеной стоит, налево повернул — лес: нет нигде ни пути, ни дороги. Так кружил он от вечерней зари до утренней. Конь под ним притомился, и сам из сил выбился, а лесу конца-краю нет. Поутру, как стало светать, приметил: стежка вьется. Обрадовался, направил коня по следу, и вывела его стежка-дорожка из лесу на широкое поле, на чистое раздолье. Окинул взглядом местность, деревню увидал. Добрался царский сын до деревни и повернул к избе, где дым из трубы столбом валил. «Коли печь топится, — думает, — хозяева не спят». Спешился, коня привязал, сам на крыльцо поднялся, вошел в сени и только дверь в избу размахнул, как видит: выскочила из-за кросен девица, метнулась за печь и оттуда говорит: — Худо, коли двор без ушей, а изба без очей. Не обессудь, добрый молодец, постой у порога. Царевич думает: «Что это она говорит, уж в своем ли разуме?» Потом спрашивает: — Ты что, одна живешь или родные есть? — Зачем одна, — девица из-за печи отвечает, — есть у меня отец с матерью да брат, только сегодня никого дома не случилось. — Где они? — спрашивает гость. — Родители пошли взаймы плакать, а брат угнал сто рублей на пятак менять. И опять царский сын ничего не понял. В ту пору девица вышла из-за печи. Вскинул на девицу глаза царский сын, да так и обомлел: стоит как пень, слова не вымолвит и шагу ступить не может. До чего хороша девица — весь белый свет обойти, эдакой не сыскать. Коса русая ниже пояса, голубые глаза ярче звезд горят, щеки — маковый цвет, и сама вся, будто утренняя заря. Приветливо на гостя взглянула, промолвила: — Проходи, садись да сказывай, как тебя звать-величать и за каким делом к нам пожаловал? Опомнился царский сын, прошел, сел на лавку и рассказал, как по лесу блуждал, как в деревню попал, а сам от девицы глаз отвести не может. — Что это ты говорила про двор без ушей да про избу без очей? Улыбнулась девица. — А чего тут мудреного. Была бы у нас собака на дворе, онa бы залаяла на тебя, а я и услышала бы, что кто-то не свой идет. Вот тебе и двор без ушей. А про избу без очей вот к чему сказала: были бы в семье дети, они бы в окно увидели незнакомого человека и мне бы сказали, — вот и не застал бы ты меня врасплох, неприбранную. — Ну, а про родителей да про брата что рассказывала? — гость спросил. «Ой, какой бестолковый, недогадливый, будто неживой, а виду ладный, пригожий», — подумала девица и ответила: — Родители пошли на погост, на похороны — покойника оплакивать, а как придет черед, сами умрут, тогда добрые люди придут их хоронить да оплакивать. А брат на сторублевом коне поехал зайцев гонять. Зайца заполюет — прибыли на пятак, а коня загонит — убытку на сто рублей. Покуда так говорила, стол накрыла. — Садись, позавтракай: чем богаты, тем и рады. Накормила, напоила и дорогу указала: — Вот так поезжай, не собьешься и к вечеру домой попадешь. Уехал царский сын и с того дня затосковал: не ест, не пьет, красная девица из ума нейдет. Родители сокрушаются — жаль сына. Пиры и всякие потехи заводят, ничем не могут развеселить царевича. — Надо его женить, — старый царь говорит, — обзаведется своей семьей — и всю печаль как рукой снимет. Велел царевича позвать. — Вот что, сын любезный, пришла пора тебе своей семьей обзаводиться: и годами ты вышел, и нам с царицей охота на внучат порадоваться. За невестой дело не станет. Любая царевна, любая королевна с радостью за тебя пойдет. — Есть и в нашем царстве девица неописанной красоты, — царевич отвечает. — Добро, — молвил царь-отец, — скажи, куда сватов засылать, в чьем боярском дворе зазноба завелась? Рассказал царский сын, как он на охоте попал в незнакомую местность и как в дальней деревне увидал девицу-красавицу. — Не царевна она, не боярышня: черносошного крестьянина дочь мне по сердцу пришлась, и никакой иной невесты не надобно. Царь ладонями всплеснул, ногой топнул: — Век тому не быть, чтобы я с холопами породнился! — Воля твоя, а мне лучше век не жениться, чем немилую взять, — поклонился сын отцу и ушел в свою горницу. Задумался царь: «Теперь-то он из моей воли не выйдет, а как станет на царство после моей смерти, все равно женится на холопке». Пошел к царице, рассказал все, как есть. Та — в слезы: — Ой, пришла беда! Что станем делать? — Я придумал, — царь говорит. — Эй, слуги, позовите царевича! — Думали мы, гадали, с матерью-царицей совет держали, и вот тебе наша родительская воля, — сказал царь сыну. — Коли исполнит девица три задачи, — будь по-твоему, женись на ней, а не исполнит — пусть пеняет на себя: не топтать ей больше зеленой травы. И подал один льняной стебелек: — Перво-наперво пусть из этого льна пряжи напрядет, из пряжи той полотна наткет да мне рубашку сошьет, — погляжу, какова мастерица, в рукоделье искусница. Повез царский сын отцовский наказ. Увидала его девица в окно, выбежала на улицу. У ворот гостя встретила, ласково взглянула: — По доброй воле заехал, или неволя привела? Забилось сердце у царевича. Стоит он, с ноги на ногу переминается, молчит. Потом осмелился и проговорил: — Полюбилась ты мне, девица-душа. Приехал я тебя замуж звать. Зарделась девица и стала еще краше. Потом чуть слышно промолвила: — Коли так привелось, видно, так тому и быть, люб и ты мне. Мои родители перечить не станут, и тебе своих отца с матерью надо спросить. Царевич без утайки рассказал все, что дома было, и подал льняной стебель. Выслушала девица царский наказ, улыбнулась. Потом выломала из веника березовый прут. — Пусть из этого прута сделают прялку и челнок, пусть веретен наточат да бердо приготовят что ни есть для самого тонкого полотна, тогда и я царский приказ исполню. Воротился царский сын домой, подал царю березовый прут и сказал, о чем девица просила. Удивился царь, досадует про себя: «Ну ты хитра, а я похитрее тебя!» Приказал принести сотню вареных яиц: — Отвези невесте, пусть из этих яиц цыплят выведет и к свадебному столу откормит. Выслушал царевич новый приказ, опечалился, а перечить не посмел, поехал к невесте. Девица яйца приняла, принесла горшок с пшенной кашей и говорит: — Отдай это пшено царю, пусть его посеют да просо вырастят, другого те цыплята не станут клевать. Воротился царевич, отдал отцу кашу. Выслушал царь слова девицы и велел царевичу придти через три дня. Думал старый царь и день и другой, на третье утро встал веселый, посмеивается: — Ну, теперь будет холопка знать, как с царем тягаться! Сына позвал: — Поезжай, зови суженую в гости, надо нам перед свадьбой посмотреть будущую невестку. Пусть она будет не в платье, не без платья; не с подарком, не без подарка; не пешая, не конная, а верхом. Приехал царевич к невесте, пересказал царский приказ. Отец с матерью и брат запечалились: — Ох, неспроста царь задал эдакую задачу! И царевич загрустил. А девица-краса веселехонько отвечает: — Передай родителям, пусть завтра после полудня ожидают. Распростился жених, уехал. Говорит девица: — Поймай мне, братец, к утру живого зайца да живую перепелку. Брат тотчас отправился в лес. Девица родителей утешает. — Ни о чем не тужите, не печальтесь — все дело уладится. На другой день после полудня царь сидит в верхнем тереме, глядит в окно. Заметил девицу и дал слуге приказание: как только ворота перед ней откроют — спустить с цепи самых лютых кобелей. А сам засмеялся: — Только ты и жила на свете — в клочья разорвут. Глядит в окно. Ближе и ближе девица, и видит: вместо платья на ней многорядная частая сеть накинута — не в платье, не без платья. Поводьями девица правит, прутом зайца взнузданного погоняет — ни пешая, ни на коне, а верхом. И только девица ворота отворила, как бросились на нее страшенные цепные псы. Царь кинулся вон из терема, скорым-скоро спустился вниз, выбежал на крыльцо и видит: далеко-далеко за воротами скачет заяц, а за ним две собаки гонятся, расстилаются. Скрипнула ступень, глянул царь — поднимается по лестнице девушка, многорядно в частую сеть закутанная и столь красивая, что ни вздумать, ни сказать, ни пером описать. Поклонилась девица и с улыбкой говорит: — Много чести мне, коли сам царь на крыльцо встречать вышел. Руку протянула: — Вот мой подарок. Царь хотел подарок взять, а девица пальцы разжала, и в ту же минуту — порск: перепелка взвилась, мимо самого царского носа кверху поднялась. Царь бороду задрал, в небо глядит. — И не с подарком, и не без подарка, — говорит девица, улыбается, — как наказано, так и есть. Царь на перепелку загляделся, оступился и кулем повалился под лестницу, только ступени трещат. Кинулась девица на помощь, слуги сбежались, помогли царю подняться. Стоит царь, ойкает, бока почесывает. Царевич услышал шум, выбежал на крыльцо, увидел невесту, обрадовался. В ту пору и царь опомнился, приосанился. — Ну, любезная гостья, уважила, все как есть по-моему сделала. Пойдем в покои, там тебя царица ждет. А сам думает: «Делать нечего, царское слово негоже нарушать. Ну, а вперед видно будет». Ухоронилась девица за смородинный куст, сбросила сеть и оказалась в нарядном платье. Все глядят на нее — не наглядятся, переговариваются между собой: — Эдакой красоты век не видано! И царица слезы осушила, повеселела сразу, как только увидала девицу — ненаглядную красоту. Царь говорит: — Все три задачи невеста исполнила, теперь можно веселым пирком да за свадебку приниматься. Скоро свадьбу сыграли, и живут молодые душа в душу, не нарадуются. Много ли, мало ли прошло времени, старый царь с царицей задумали поехать в иное царство, к царициной сестре в гости. Перед отъездом царь сыну с невесткой говорит: — Покуда не вернусь, ты, сын любезный, царством правь — суды суди и ряды ряди, во всем твоя воля, а ты, невестушка, за кладовыми да за поварней гляди, добро береги и, смотри, в царские дела не встревай — то дело не бабьего ума. Не послушаешь — на себя пеняй. Уехали царь с царицей. А царевич как-то раз ездил на охоту. На обратном пути у городских ворот остановил его бедный мужик. — Добрый человек, скажи, как мне царя повидать? — Зачем тебе надо царя повидать? — спрашивает царский сын. — А затем, — мужик отвечает, — чтобы узнать, совсем ли правда на свете перевелась? — Почему ты думаешь, что правда на свете перевелась? — царевич спрашивает. — Потому, что бедный человек всегда и во всем кругом виноват, а богатый всегда и во всем прав, — отвечает мужик. — Как так? — дивится царевич. — А вот как, — мужик говорит, — довелось мне вчера судиться с богатым соседом, и я на себе испытал, что богатый деньги судье дает, потому всегда прав оказывается. И в таком суде правды нет. Расспросил царевич, с кем мужик судился и какой судья судил, потом говорит: — Завтра в полдень приходи в царский дворец. Воротился царевич домой и приказал позвать того судью и богатого крестьянина во дворец. На другой день собрались на царском дворе судья, богатый крестьянин и бедный мужик. В полдень вышел царевич на крыльцо, спрашивает бедного мужика: — Говори, что надобно от царя. — Чтобы по правде нас рассудил, — ответил бедный мужик и стал рассказывать. — Собрались мы с соседом на базар. В его телегу запрягли мою кобылу. В пути-дороге пристигла нас ночь, остановились в поле. Утром глядим — жеребенок под телегой лежит: моя кобыла ожеребилась. — Нет, врешь! — богатый мужик закричал. — Это моя телега ожеребилась! Спрашивает царевич судью: — Ты, судья, что скажешь? Кому жеребенка присудил? — Я судил по правде: чей жеребенок, тому и присудил, — и богатого крестьянина указывает: — Его жеребенок. — Как о том узнал? — царевич спрашивает. Судья отвечает: — Так ведь жеребенок-то под телегой лежал, стало быть, ожеребилась телега, а не кобыла. Задумался царевич: «В самом деле, ведь если бы кобыла ожеребилась, зачем бы жеребенку под телегой лежать? Судья, кажется, правильно рассудил». В ту пору выбежала на крыльцо молодая жена царевича. — Чей жеребенок, легко узнать, что тут долго думать. — Как так легко узнать? — спрашивает царевич. — А вот так, — жена отвечает: — жеребенок за матерью побежит. Ты со своей телегой поди налево, — говорит она богатому мужику, — а ты свою кобылу в другую сторону веди, — приказывает бедняку. Так и сделали, и жеребенок побежал за кобылой. — Видишь, — говорит она царевичу, — не по правде судья суд судил. И присудил царевич: отдать жеребенка бедному мужику, а неправедного судью от должности отрешил. Старый царь с царицей домой воротились. Стали ему бояре наговаривать. — Без тебя, царь-государь, мужичья дочь, лапотница, все дела вершила, много верных слуг твоих от должностей отрешила, а царевича совсем околдовала. Во всем он ей потакает, нас, бояр, и приказных людей ни во что не ставит. Позвал старый царь невестку. — Ты меня не послушалась, и за то тебе наказанье: уходи куда знаешь. Спрашивает она: — Куда я пойду, как жить стану, когда мое самое дорогое здесь? Старый царь думает: «Жемчугов да нарядов дорогих жалеет», — и говорит: — Бери все, что хочешь, только уходи с глаз долой, чтобы к утру тебя тут не было. И приказал коней запрягать. На другое утро спрашивает царь: — Уехала ли лапотница? — Уехала и царевича увезла, — отвечает дворецкий. — Как так царевича увезла? — царь закричал. — Сказывала, — отвечает дворецкий, — что ты ей позволил взять самое дорогое, а дороже мужа-де нет ничего. Забушевал царь: — Так ведь я про наряды думал. Сейчас же погоню послать, воротить назад! Царевича с женой воротили. А как умер старый царь, заступил сын на царство и во всех делах советовался с мудрой женой.

Подснежник (Анна Саксе)

Когда у Богини снега родилась девочка, она долго думала, как назвать дочку. Думала, думала, пока не придумала и назвала ласковым именем: Снежинка. Снежинка, беленькая девочка с белыми волосами, лежала в белой кроватке под белыми облачными простынями. Когда Снежинка подросла, к ней, как водится, стали ходить женихи. Пришел Месяц , но Снежинке он не понравился: лысый забулдыга, ночами не спит, все по небесным кабакам шатается, а днем заберётся под облако и дрыхнет. Пришел Луч солнца, но Снежинка отказала и ему. Он так горячо клялся в любви, что было трудно ему поверить. Разгневался Бог снега и сурово сказал дочке: — Если не можешь сама выбрать мужа, так я это сделаю за тебя. И он послал весть Ветру – повелителю небесной синевы, у которого было четверо холостых сыновей. Примчался Ветер на расписных санях. Как бубенцы зазвенели ледяные сосульки, примерзшие к уздечкам резвых жеребцов. Снежинку сосватали старшему сыну Бога ветра, Северному ветру. Счастливая Богиня снега собирала дочери приданое. Набивала перины и подушки мягким снежным пухом, рубала и шила белые облачные простыни, низала на нитки сверкающие ледяные бусы. Как принцесса выглядела Снежинка, когда съехались свадебные гости. Довольные родственники желали счастья, нахваливали молодых: какая красивая ледяная пара! Только у Снежинки сердце не радовалось, когда Северный ветер под застольные возгласы "Горько! Горько!" касался холодными губами ее уст. — Я не могу любить его, — прошептала со вздохом Снежинка, но так тихо, что, кроме матери, никто ее не услышал. — Не быть моей дочке счастливой, — материнское сердце дрогнуло от страшного предчувствия. Когда пир был в разгаре, жених крикнул своему брату Южному ветру, чтобы тот сыграл танец. Южный ветер уселся на край облака достал из-за пазухи дудку и заиграл. Полилась нежная мелодия, и Снежинка пустилась в пляс. Она вертелась и кружилась, пристукивая звонкими каблучками серебряных туфелек, а зоркий деверь, Восточный ветер, пригорюнившись, все мрачнел и мрачнел, пока не заплакал, припав головой к отцовскому плечу. — Сын мой, в такой праздник ты плачешь, — удивился отец. — Почему ты высватал Снежинку брату, а не мне? Почему у меня не будет такой пригожей жены! — захныкал Западный ветер. Теперь и Южный ветер поднял свои голубые глаза на Снежинку, и они встретились с сияющим взором невесты. Еще нежнее зазвучала дудка, она пела только для одной Снежинки, а Снежинка плясала только для Южного ветра. Что же будет, если заметит злой и ревнивый Северный ветер? Богиня снега в отчаянии ломала под столом пальцы. — Дочка, дочка укроти свое сердце, — умоляла шепотом Богиня снега, когда Снежинка кружилась возле нее. Но как укротить сердце, в котором пробудилась любовь?! Разве могла Снежинка сделать то, на что не способны даже люди: ни молодые, ни старые, ни глупые, ни умные. Может быть, Северный ветер, увлекшись беседой с Богом снега ничего и не приметил бы, если бы снедаемый завистью Западный ветер не ткнул его в бок со злой насмешкой: — От пылких взоров нашего братца твоя Снежинка скоро растает! Услышав это, Северный ветер вскипел от ярости, стукнул кулаком по столу и крикнул Южному. — Спрячь свою дудку, не то я сломаю ее!! Музыка пуглива как птица. Дудка замолкла, и Снежинка растерянно заглянула в голубые глаза Южного ветра, словно убеждаясь, в самом ли деле любовь его была такой мгновенной. Снежинка опомнилась лишь тогда, когда Северный ветер вскочил на ноги и взревел: — Не забывай, Снежинка, что ты моя, а ты брат, не забывай, что она не твоя. А теперь, Снежинка, ты запляшешь под мою дудку!! Северный ветер засунул пальцы в рот и так пронзительно свистнул, что у всех мурашки по спине пробежали. — Пляши! Пляши! — приказал он Снежинке. Как зачарованная стояла она перед простиравшим к ней руки Южным ветром. Она пыталась повернуться, но ноги ее превратились в ледяные сосульки и не повиновалась. — Пляши! Пляши для меня! — Северный ветер взревел так яростно, что зашатались своды снежного дома, но Снежинка и не шелохнулась. — А-а-а У-у-у! — взвыл Северный ветер и, выхватив из-за пояса бич, замахал им. — А теперь брат мой, Южный ветер, я не пожалею твоих розовых и яблоневых садов! Этой же ночью загублю их своим дыханием, завтра будешь качаться на высохших ветвях и лить горючие слезы. Любовь, должно быть, вернее всего подсказывает, как спасти то, что любимому жизни дороже. Не успел Северный ветер набрать в грудь воздух, как Снежинка, увидев помрачневшее лицо Южного, быстро вспорола свои перины, и мгновенно сады Южного ветра застлались белым снежным покровом. И не страшно уже было розам и яблоням ледяное дыхание ветра. Обезумевший Северный ветер пытался отомстить Снежинке. Он замахнулся на нее бичом, но Снежинка ловко увернулась от удара. Северный ветер бросил бич и кинулся на Снежинку. — Свадьба кончилась! — вопил он. — Я отвезу тебя домой и упрячу в самое темное подземелье. Пускай тебя там загрызут крысы и мыши, непокорная жена. Видимо, любовь подсказала и Южному ветру, как спасти ту, что стала его сердцу всего дороже. Прижав Снежинку к груди, он полетел с ней к своим садам. Северный ветер взвыл как подраненный волк и, схватив бич, погнался за ними. От взмахов бича в темном небе мелькали красные полосы, от рева содрогался воздух. Но куда Южному ветру укрыть Снежинку от гнева Северного? Он уложил ее под розовый куст и просил подождать, пока не одолеет в трудной схватке брата. — Поцелуй меня сначала, мой милый, мой единственный, и я буду ждать тебя хоть всю жизнь. Южный ветер целовал Снежинку нежно и долго, пока возлюбленная не растаяла в его объятиях и не ушла каплей росы в землю, и не растворилась в ней. — Где она? Куда девалась? — крикнул Северный ветер на брата. — Я только что видел, как ты целовал ее. — Ах, брат мой, не из-за чего нам больше враждовать, — скорбно ответил Южный ветер. — Вон, где она лежит, теперь как капля росы, как слеза, растворившаяся в земле. — Я не верю ей и тебе не верю, — ответил Северный ветер, скрежеща зубами. — Чтоб она никогда не встала, я придавлю ее ледяной плитой. Время от времени Южный ветер обходит свои розовые и яблоневые сады. В конце зимы или ранней весной Снежинка, чувствуя его приближение, дыханием расплавляет ледяную корку и, высунув головку, заглядывает в голубые глаза возлюбленного. А люди, завидев маленький беленький цветок, почему-то радуются и рассказывают друг другу, как о большом событии: — Ты знаешь, в саду уже расцвел Подснежник!

Птицы-феи (Французская народная сказка)

Как-то раз молодой пастух по имени Мену пас стадо около живописного озера. Вдруг он услышал хлопанье крыльев и увидел, как три большие, белые как снег прекрасные птицы спускаются к воде. Остолбенев от изумления, он смотрел, как спадает их оперение и птицы превращаются в юных девушек. Они зашли в воду и стали плавать и резвиться. Как зачарованный, Мену любовался их красотой. На закате солнца прекрасные девушки возвратились на берег, набросили на себя перья и, превратившись в птиц, улетели. Вернувшись домой, пастух рассказал о том, что видел, своей бабушке. Старушка не удивилась. — Это были птицы-феи, — сказала она. — Их отец — великий чародей. Живут они во дворце, а дворец висит на золотых цепях между небом и землей. Говорят, — прибавила бабушка, — что тому, кто хочет увидеть этот дворец, надо спрятать одно оперение и не возвращать его, пока принцессы не возьмут смельчака с собой. С этого дня Мену все время думал о птицах-феях. Но погода была плохая, и они долго не прилетали. Но в одно прекрасное утро он услышал над собой хлопанье крыльев и быстро спрятался за куст. Как и в прошлый раз, сбросив свое оперение и превратившись в прекрасных девушек, птицы-феи стали плавать и резвиться. Подбежав к берегу, Мену схватил птичью одежду одной из них и спрятал ее. На закате девушки вышли на берег. Одна, самая юная и красивая, никак не могла найти свои крылья. — Это я их спрятал, — смело сказал пастух, выйдя вперед. — Верни мне мою птичью одежду, — закричала девушка. — Я верну ее тебе, если ты пообещаешь отнести меня во дворец твоего отца. — Нет, — воскликнули сестры. — Он разгневается и убьет тебя. Но Мену стоял на своем, и сестры уступили. Самая младшая надела свое оперенье и посадила Мену на спину. Когда птицы взлетели, ему стало страшно, но любопытство было сильнее. Вскоре появился дворец, висящий на золотых цепях среди облаков. Принцессы, опасаясь гнева отца, спрятали юношу в саду. Волшебник побранил их за долгое отсутствие и в наказание запер в высокую башню. Всю ночь девушки говорили только о Мену. Они не сердились на него, а были очарованы его смелостью. Утром служанка спустила в сад корзину на веревке, чтобы садовник наполнил ее свежими фруктами. Мену увидел это и спрятался в корзине. Когда корзину подняли наверх, а служанка ушла, груши и сливы полетели на пол, и появился улыбающийся пастух. Принцессы и юноша провели весь день в разговорах, а вечером Мену спустился в сад. На другой день юноша снова поднялся, спрятавшись в корзине. Все было бы хорошо, если бы старшие сестры, заметившие, что Мену больше нравится младшая принцесса, не решили рассказать все отцу. Опасаясь гнева волшебника, Мену и принцесса решили бежать. Когда во дворце все заснули, она превратилась в птицу и, посадив юношу на спину, полетела прочь. И когда обнаружилось их бегство, они были уже далеко. А Мену и принцесса счастливо зажили у старенькой бабушки. Говорят только, что их дети, слыша крики пролетающих птиц, становились задумчивыми и мечтательными.

История Люстюкрю (Пьер Грипари)

Однажды в классе учительница спросила детей: — Как звали римского полководца, который завоевал Галлию? Маленький Башир поднял палец в знак того, что хочет ответить, и сказал: — Люстюкрю. Учительницу его ответ как будто не убедил. Но господин Пьер, узнав об этом случае, сразу же задумался: — А что если Башир прав? Говорят, устами младенца глаголет истина… Надо непременно навести справки! И господин Пьер с головой зарылся в книги. Перечел всех достойных внимания авторов: Перро, братьев Гримм, Андерсена, Афанасьева и других; он прогуливался, он размышлял, то сидя, то лежа; то он задрёмывал, то мечтал, — и спустя неделю упорного труда смог рассказать историю Люстюкрю. Вот эта история. Давным-давно, во времена древних римлян, жил один варварский король. Когда у этого короля родился сын, пришла к нему добрая фея и повела такую речь: — Твой сын бессмертен, он никогда не умрёт. К тому же он будет необыкновенным воином, отважным и дерзким, и совершит великие подвиги. Но всё это при одном условии. — При каком? — спросил король. — Если ты дашь ему имя Люстюкрю, — ответила фея. Король заколебался. Имя Люстюкрю даже на вкус варвара звучит забавно. И всё же он подумал, что отвага и бессмертие стоят того, чтобы смириться с маленьким неудобством, и, поразмыслив, заявил: — Согласен. — Так тому и быть — изрекла фея. И тут же исчезла. Принц Люстюкрю рос быстро и скоро превратился в славного парня, сильного и храброго. Когда ему минуло двенадцать лет, отец-король для завершения образования послал его в Рим. Там Люстюкрю поступил в школу. Поскольку принц был не только храбрец, но и умница, он был первым во всем. Вернее, ему бы полагалось быть первым, однако римские учителя никогда не отдавали ему первого места, потому что ни за какие блага не согласились бы сказать или написать: «Первый ученик — Люстюкрю». Таким образом, все годы учебы бедняга Люстюкрю оставался на вторых ролях. Окончив школу, он попытался получить должность и стал держать экзамены. Но и тут его постигло разочарование. Хоть и был он намного сильнее и одарённее прочих, его так никуда и не приняли, и все соперники буквально перешагнули через него. Что делать? Другой бы на его месте уехал из Рима и вернулся к родителям. Но Люстюкрю знал себе цену и чувствовал, что рожден для великих дел. Он сказал себе так: — Я лучше всех остальных, но этого мало. Чтобы добиться признания, мне надо совершить какой-нибудь потрясающий подвиг! Только вот что бы такое придумать? Ну-ка, ну-ка… Знаю! Идея! Завоюю-ка я Галлию! А надо вам сказать, что Франция в те времена называлась Галлией, а её жители — галлами. Но Галлия была изрядная махина, и Люстюкрю не мог завоевать её в одиночку. Ему надо было набрать армию. Однажды гулял он по римским улицам, и его остановил какой-то нищий: — Сжальтесь, господин, подайте мне хоть что-нибудь! Люстюкрю посмотрел на нищего. Он был несчастный, грязный, но при том хорош собой, ещё молод, строен, держался смело и свободно. — Скажи, ты умеешь воевать? — Конечно, господин! — Любишь путешествовать? — Очень люблю! — И не боишься опасностей? — Нисколько не боюсь! — В таком случае, — объявил Люстюкрю, — ты поступаешь ко мне на службу. Наберешь мне войско, и мы пойдём завоёвывать Галлию. По рукам? — По рукам! — сказал нищий. — В добрый час! Кстати, как тебя зовут? — Юлий Цезарь. — Ну, Юлий Цезарь, следуй за мной. Приглашаю тебя позавтракать! Вот так Юлий Цезарь сделался лейтенантом полководца Люстюкрю. Вдвоём они набрали войско, обучили его, повели в поход, а там перевалили через Альпы и вошли в Галлию. История завоевания всем известна. Поскольку галльские племена без передышки грызлись между собой, Люстюкрю для начала заключил союз с одними против других. Таким образом он проник в глубь страны. Затем он поддержал галлов в схватке с германцами, что позволило ему продвинуться ещё дальше. Но мало-помалу галлы спохватились, что под видом помощи Люстюкрю их завоёвывает. Тут они порешили забыть споры и в кои-то веки объединиться, чтобы прогнать римлян. Во главе их встал молодой король арвернов, некий Верцингеторикс, и на сей раз пошла война в открытую. По логике вещей, римлян ждало неминуемое истребление, ведь их была горстка внутри враждебной страны. Но галлам, при всей их отваге и предприимчивости, ужасно недоставало дисциплины и последовательности. Кончилось тем, что Верцингеторикс оказался заперт в городе Алезия; он был вынужден признать себя побеждённым и сдаться на милость Люстюкрю. Люстюкрю описал всю эту историю, рукопись доверил Юлию Цезарю и сказал: — Отвези эту книгу римлянам, а заодно доставь им Верцингеторикса. Передай им, что Люстюкрю завоевал Галлию. Но Юлий Цезарь был завистлив. Он взял тростниковое перо, чернила и скребок и подделал рукопись. Он стёр везде имя Lustucrus и вписал Caesar. А там, где стояло имя Lustucrum, он написал Caesarem. А где было Lustucro, заменил на Caesari или Caesare, в зависимости от падежа. Короче, вместо имени Люстюкрю он везде проставил своё собственное имя. Вернувшись в Рим, он сказал сенаторам: — Я, Юлий Цезарь, только что завоевал Галлию. Вот в этой книге я описал свои подвиги. А теперь давайте, провозглашайте меня императором. — Ах, в самом деле? Да стоит ли? — засомневались римляне. — А если не провозгласите, — ответил Юлий Цезарь, — я поведу мое войско на вас! — Ну, тогда о чем разговор! — сказали римляне. И провозгласили его императором. Цезарь вошел в Рим во главе великолепной процессии и первым делом распорядился удавить Верцингеторикса, опасаясь, как бы тот не рассказал правду. Затем он послал двух верных людей в Галлию с приказом убить Люстюкрю. Эти двое пустились в дорогу, и, как только они прибыли, Люстюкрю, с нетерпением ожидавший вестей из Рима, пригласил их к себе в палатку. Едва их вели, они выхватили мечи и пронзили ему сердце. Люстюкрю, хоть и был бессмертен, всё же очень и очень обиделся. Он понял, что у него снова отняли первое место, и, разочарованный и возмущенный, бежал в Германию. Германцы приняли беглеца, ценя его доблесть, но отказались признать вождём. Им не больше, чем римлянам, хотелось получать приказы от персоны по имени Люстюкрю. И снова наш герой оказался на вторых ролях. Несколько столетий спустя германцы завоевали римскую империю, а Галлию заняли франки. Слыхали про Хлодвига, короля франков? Так вот, в те времена Люстюкрю был одним из воинов Хлодвига. В 486 году, разбив последнюю из римских армий, стоявших в Галлии, Хлодвиг захватил город Суассон и отдал его на разграбление своим солдатам. Все ценности они свалили в одну кучу и стали тянуть жребий. Люстюкрю досталась великолепная чаша из какой-то церкви. Когда делёжка окончилась, король Хлодвиг предложил: — Отдай мне чашу, а я тебе что-нибудь дам взамен… Но Люстюкрю надоело, что с ним вечно обращаются, как с подчиненным. Он возмутился. Он разрубил драгоценную чашу своим боевым топориком и сказал Хлодвигу: — Получишь только то, что тебе причитается, и ничего больше. Хлодвиг смолчал и ушел. Но, будучи человеком злопамятным, он затаил в душе обиду. Спустя несколько недель король повстречался лицом к лицу с солдатом Люстюкрю и, вырвав у него из рук оружие, бросил на землю. Люстюкрю нагнулся, чтобы его подобрать. Тогда Хлодвиг выхватил свой топор и с силой отпустил его на голову Люстюкрю со словами: — Вот так ты обошелся с суассонской чашей! Затем он удалился, уверенный, что с недругом покончено. У Люстюкрю как раз болела голова; после топора мигрень прошла, но армию Хлодвига он покинул. После этого следы его на некоторое время теряются. К тому же пересказать во всех подробностях такую долгую жизнь всё равно невозможно, даже располагай мы для этого всеми необходимыми документами. В 732 году из Испании явились арабы и захватили юг Франции. Чтобы остановить их продвижение, майордом Карл Мартел выступил им навстречу во главе франкского войска. Произошла битва при Пуатье. Она была кровопролитной и тянулась до вечера. Когда стемнело, оба войска укрылись в своих лагерях, и никто не понимал толком, за кем осталась победа. Все слишком утомились и оба лагеря уснули. Но Люстюкрю не спал. Никем не замеченный, он вышел из расположения войск и в одиночку атаковал арабский лагерь. Меньше чем за час он перебил сотни врагов. Напрасно несчастные мусульмане махали своими мечами, копьями, топорами и всяким другим оружием. Люстюкрю продолжал избиение, а раны, которые наносили ему, тут же затягивались. Видя это, арабы решили, что перед ними дьявол, снялись с места и отступили, не дожидаясь рассвета. Наутро Карл Мартел проснулся и заметил, что враг убрался восвояси. — Смотри-ка! Вот это да! — воскликнул он. — Кто же их прогнал? — Я! — сказал один солдат, вытянувшись по стойке «смирно». — Ты? А как тебя звать? — Меня зовут Люстюкрю! Услыхав это имя, вся франкская рать покатилась с хохоту, а Карл Мартел вскричал: — Это же курам на смех! На что мы будем похожи, если скажем, что арабов при Пуатье разбил Люстюкрю? Давайте твёрдо уговоримся — их победил я! А кто станет утверждать обратное, тому отрубят голову! Вот так имя Люстюкрю ещё раз было вычеркнуто из истории. А ведь ему было суждено совершить ещё множество деяний! Это он в 778 году протрубил в рог в Ронсевальском ущелье. Это он завоевал Англию для норманнов. Он выставил англичан из Франции; Люгесклен — это был Люстюкрю, великий Ферре — это тоже был Люстюкрю, и Жанна д’Арк — это тоже был Люстюкрю… Это он узнал Людовика XVI в Варенне, это он сочинил «Марсельезу». По Аркольскому мосту прошел пешком под градом австрийских пуль не Наполеон — нет, то был Люстюкрю! Кое-кто даже доходит в своих утверждениях до того, что это он был у микрофона «Радио-Лондон» 18 июня 1940 года… Но остановимся на этом. Дальше начинается политика. Бедному Люстюкрю было уже добрых две тысячи лет, но несмотря на всё его блистательные подвиги, имя его так и не вошло в историю. Совершенно разочарованный, он явился к знаменитой колдунье с улицы Муфтар. — Добрый день, госпожа колдунья. — Добрый день, господин. У вас невеселый вид. В чем дело? Что вас огорчает? — А вот что: я высокий, сильный, отважный и бессмертный. Я совершил кучу великих подвигов, известных всему свету, но никто не знает, что их совершил именно я, никто не слыхал моего имени! — Странный случай, — сказала колдунья. — А как вас зовут? — Меня зовут Люстюкрю. — Люстюкрю? Ну, о чем же тут ещё говорить? Бедняга вы, бедняга, историки никогда в жизни не упомянут человека с таким именем! — Вы думаете? — Да, я уверена! Если хотите прославиться, есть только один выход… — Какой? — Попасть в песню! — Хорошая мысль! Но как это осуществить? — Понятия не имею, — ответила колдунья. — И никто вам этого не скажет. Почему героями песен стали альбрук и Дагобер, а не Великий Конде или Хильперик, — это тайна. Вам остается только ждать. В конце концов, никакой спешки нет: ведь вы бессмертны! — Это верно, — согласился Люстюкрю. Он поблагодарил колдунью, потом уехал из Парижа и, заранее смирившись с бесцветным существованием, поселился в маленьком городке, где приобрел славный домик, стоявший у большой дороги. Шли дни, месяцы, годы. Каждое утро Люстюкрю усаживался в глубокое кресло перед открытым окном, и весь день глазел на соседку, некую мадам Мишель, которая жила напротив, в домике с зелёными ставнями, вдвоём с котом. Дни напролёт смотрел он на неё, смотрел и, в конце концов, влюбился. Однажды в воскресенье, после обедни, он купил букет цветов, нарядился в красный костюм, повязал галстук, натянул перчатки, потом перешел через дорогу и позвонил в дверь к соседке. Та отворила. — Господин… Что вам угодно? — Простите, мадам Мишель, мы с вами соседи, я живу напротив… — Так это вы, соседушка? А я-то не узнала! До чего же вы хороши собой! Зайдите же на минуточку! Не отведаете ли какого-нибудь скромного-скромного угощения? — Охотно, мадам Мишель!.. А я тут вам цветочки принёс… — Ах, как это мило с вашей стороны!.. Какие красивые цветы! Садитесь, я пойду, поставлю их в воду. — А скажите-ка, мадам Мишель… — Слушаю вас, сосед. — Дело в том… Ну, словом, я делаю вам предложение. — Вы хотите на мне жениться? — Хочу, мадам Мишель. — Ох, это невозможно! Я же вас почти не знаю… — Постепенно узнаете, мадам Мишель. Видите, я высокий, я сильный, я отважный, и, более того, я бессмертный! — Признаться, — сказала она, — вы меня заинтересовали. А как вас зовут? — Меня зовут Люстюкрю. Услышав это имя, мамаша Мишель переменилась в лице и с ужасом в голосе сказала: — Нет-нет, сосед, это невозможно. Вы красивый мужчина, ничего не могу сказать, вы очень даже забавный, но я-то женщина положительная! Не желаю быть посмешищем для всей округи! Просите у меня что хотите, но называться мадам Люстюкрю — вот уж дудки! Лучше останусь одна-одинёшенька! И снова, уже в который раз, бедняга Люстюкрю пал жертвой собственного имени. Но на сей раз он был влюблён и не собирался сдаваться без боя. Вечером, когда он вышел на порог подышать воздухом, он приметил, что по обочине дороги крадётся какая-то тёмная тень. Он присмотрелся повнимательней и узнал соседского кота. — Кис-кис-кис! — позвал он. Кот был не из пугливых, он приблизился, надеясь, что его погладят. Люстюкрю схватил кота, унёс и запер в сарайчике в самой глубине сада. Затем он улёгся спать, исподтишка посмеиваясь и потирая руки. Утром, едва часы пробили восемь, его разбудили пронзительные вопли. Это мамаша Мишель, высунувшись из окна, причитала: — Ох, горюшко, бедный мой котик! Где он, мой котёночек? Потеряла я мою кисаньку! Кто увидит, кто вернёт моего котиньку? Люстюкрю вскочил и высунул нос в окошко. — Что такое у вас стряслось, мадам Мишель? — Ах, господин Люстюкрю, мой котик! Потерялся мой котёночек! — Ничего подобного, он не потерялся, — сказал Люстюкрю. — Да что вы? Значит, вы знаете, где он? — Ещё бы не знать! — И где же? — У меня дома! — У вас? Какое счастье! Я сейчас же за ним прибегу! — Минуточку, мадам Мишель! Я же не сказал, что отдам его вам! — Как это не отдадите? Вы не имеете права! Это мой котик! Я жить не могу без моего котёночка! — А я, мадам Мишель, не могу жить без вас! Выходите за меня замуж, и получите своего кота! — А если я вам откажу? — Если откажете, я его съем! — Ох! Это уж слишком! Я иду за жандармами! — Как хотите! Идите вызывайте жандармов, а я тем временем суну кота в кастрюлю! В ответ на эти слова мамаша Мишель ударилась в слёзы. — Ах, господин Люстюкрю, ну почему вы такой злюка! — Оттого, что я вас люблю, мадам Мишель! Мамаша Мишель даже глаза вытаращила. — Вы так сильно меня любите? — Да, мадам Мишель! На сей раз мадам Мишель не осталась безучастна. «Бедняга, — подумала она. — Я не знала, что на свете есть ещё мужчины, способные на такую любовь! В конце концов, в имени Люстюкрю нет ничего такого ужасного… Рано или поздно я, наверное, привыкну…» А вслух она сказала: — Если я выйду за вас замуж, отдадите кота? — Отдам. — И ничем его не обидите? — И ничем не обижу. — Обещаете и клянетесь? — Обещаю и клянусь! — Ладно, договорились, я согласна. — Правда, согласны? — Правда! — На всю жизнь? — На всю жизнь. — Обещаете и клянётесь? — Обещаю и клянусь! — Какая радость! Спасибо вам, мадам Мишель! Люстюкрю сразу же оделся, вышел из дому и вернул соседке её кота. Полгода спустя сыграли свадьбу, и, когда новобрачные выходили из церкви, местные ребятишки затянули песенку: У матушки Мишель пропал бродяга-кот. Она в окно зовёт: «Кто мне кота найдёт?..» Папаша Люстюкрю кричит ей от ворот: «Не плачьте, матушка Мишель, Я знаю, где ваш кот!..» — Что это за песня? — спросил Люстюкрю. — Это новая песня про вас, её везде поют, — объяснили дети. — По-моему, глупая песня, — заметила мамаша Мишель. — А мне очень нравится! — сказал Люстюкрю. С той поры папаша Люстюкрю счастливо жил в своём городке вместе с женой и котом. Завидя его, дети всегда пели ему эту песню — они знали, что он обрадуется и даст им мелочи на конфеты.

Соловей и роза (Оскар Уальд)

— Если я достану алую розу, то та, которую я люблю, будет танцевать со мною... Но что же мне делать? В этом саду нет ни одной алой розы!.. И на глазах молодого студента появились слезы. Соловей, сидевший поблизости на столетнем дубу, наблюдал за юношей и слышал его слова. — Неужели я не найду ни одной алой розы?!— с отчаянием восклицал студент. — Обидно ведь, от каких мелочей может зависеть счастье. Я изучил творения мудрецов, я знаю философию, и вдруг от одного настойчивого требования алой розы рушится моя жизнь! — Наконец-то я вижу человека, который истинно любит, — проговорил соловей. — Сколько ночей я пел об искренней любви, скольким зорям я рассказывал о ней, но я не видел ее; и вот предо мною человек, любящий искренно, бескорыстно. Но какое горе отражается на его прекрасном лице. — Завтра у принца будет бал, — прошептал юноша, — на нем будет и та, которую я люблю. Ах, только бы достать алую розу, и я буду танцевать с ней до рассвета. Как жаль, что в моем саду нет алой розы. Придется быть одному на балу. Она подумает, что я недостаточно предан ей, а потому и не исполнил ее желания. Я чувствую: мое сердце разорвется на части... — Да, этот человек истинно любит, — сказал соловей. — Правду говорят: "любовь дороже золота и драгоценных камней". Теперь мне это понятно; и вот почему любовь не продается в магазинах и не ценится на вес золота и серебра. — Заиграет оркестр, — продолжал сетовать юноша, —и она будет под его звуки танцевать. Вокруг нее столпятся придворные, и она поочередно начнет с ними танцевать, а со мной нет. Она кинет на меня презрительный взгляд, потому что я не достал ей алой розы!.. Студент беспомощно опустился на траву и заплакал. — Он плачет... о чем? — спросила проползавшая мимо ящерица. — А ведь и правда... о чем? — удивилась бабочка, порхавшая на солнце. — О чем, не знаешь? — прошептала своей соседке нежная маргаритка. — Ему нужна алая роза и он о ней плачет, — громко сказал соловей. — Как! о красной розе? Да ведь это смешно! — воскликнули все разом, а ящерица залилась безудержным смехом. Только один соловей не смеялся; он понял горе студента и молча сидел на дереве, стараясь проникнуть в тайну истинной любви. Но не долго он так сидел; вдруг он встрепенулся, взмахнул крылышками и быстро полетел через сад на средину зеленой луговины. Здесь рос красивый розовый куст. Соловей сел на одну из его ветвей и сказал кусту: — Послушай, дай мне из твоего букета одну розу; за это я спою тебе чудную песню... — Я не могу исполнить твоей просьбы: каждая роза дорога мне, как матери дитя, — отвечал куст и посоветовал соловью пойти к брату, тоже розовому кусту, находившемуся недалеко. Соловей прилетел к этому кусту и стал просить у него одну розу. — Подари мне одну розу, и я спою тебе нежную песню... Куст покачал головой и ответил: — Мои розы дороже всего для меня, и я не могу тебе дать ни одной из них. Но обратись к моему брату под окном студента. У него целое деревцо; быть может, он и даст тебе одну розу. Соловей прилетел к окну студента и сказал розовому деревцу: — Дай мне одну розу, и я спою тебе восхитительную песенку! Покачав головой, деревцо ответило: — О, если бы ты знал, как прелестны мои розы! Они алее кораллов и нежнее лапок молодой голубки. К сожалению, весенний мороз уничтожил мои бутоны, сковал мою кровь, и мне не придется цвести нынешним летом. — Ты понимаешь, — с мольбой произнес соловей, — я хочу только одну розу... Неужели я не добуду ее! — Только одним способом можно достать эту розу, — раздумчиво сказало деревцо, — но мне не хотелось бы рекомендовать тебе этот способ... — Скажи же, скажи его мне! — настойчиво стал просить соловей. — Хорошо, — ответило деревцо. —Ты должен сам создать красную розу, окрасив ее кровью своего сердца при звуках музыки, во время лунного сияния. Вот мой завядший бутон. Его шипом ты должен пронзить свою грудь и петь всю ночь до зари. Шип вонзится в твое сердце и, проколов его, перельет твою кровь в меня... Твоя кровь оживит меня, и бутон расцветет... Согласен ли ты? — Своей смертью я должен купить красную розу, — это слишком дорогая цена!..— воскликнул соловей. — Разумеется, я, как и всякое создание, дорожу своей жизнью... Я люблю зеленый лес, золотое солнце и жемчужную луну. Мне сладок аромат леса и цветов. Но любовь дороже жизни, и сердце человека, который любит, несравненно ценнее сердца птицы!.. Соловей развернул, крылышки и поднялся в воздух. Бесшумно пролетев по саду, он сел недалеко от студента, который все еще лежал на траве со слезами на глазах. — Отбрось печаль: ты будешь иметь красивую розу! — громко сказал ему соловей. — При звуках музыки, во время лунного сияния я воскрешу розу, окрасив ее кровью моего сердца. Но за это ты должен дать мне обещание верно любить. Истинная любовь ведь выше мудрости и несокрушима... Студент, прислушавшись к чириканью соловья, поднял голову, но тотчас же опять ее опустил. Он не понимал языка птички, хотя и знал все, что было написано в книгах. Один лишь столетний дуб понял слова птички и взгрустнул. Он сильно любил соловья за его песни, который тот пел, сидя в своем гнезде. — Милая птичка, пропой мне в последний раз песенку! — тихим трепетанием листьев прошептала, он. — Мне будет так скучно без тебя! Соловей сжалился над дубом и сталь петь для него. Он начал, тихо, и его голос был подобен журчанию ручейка, но потом его песнь переливалась все громче и громче... Наконец, сделав повышенную трель, соловей сразу смолк... Студент встал и пошел домой, размышляя о том, что та, которую он любит, хотя и имеет чудную внешность, но зато черства сердцем и не способна жертвовать собою для других. Придя в комнату, он лег и, продолжая думать о своей любви, заснул. Между тем соловей сидел на дубу и ждал, когда взойдет луна. С ее восходом она, снялся и полетел к розовому кусту. Прижавшись грудью к острому шипу, он запел... По мере того как одна песня сменяла другую, острый шип все больше и больше вонзался в грудь соловья, переливая его кровь в розовый куст. И всю ночь холодная серебряная луна слушала песни соловья. А над шипом зацветала прекрасная роза; с каждой песней она развертывала по лепестку. Сначала роза была бледна, как туманная утренняя заря. Но с проблесками рассвета она стала принимать нежно-розовую окраску. — Прижимайся крепче, птичка, — сказал куст соловью, —иначе роза не расцветет с наступлением дня... Соловей стал крепче жаться к шипу и еще звонче начал петь, восхваляя нежную любовь молодости. На лепестках розы появился легкий нежный румянец; но роза еще не окрасилась пурпуром, потому что шип не коснулся пока сердца соловья. — Ближе, крепче прижмись, иначе роза не расцветет до утра! — потребовал опять куст. Соловей крепче прильнул к шипу, и шип коснулся его сердца. Острая боль зажглась в нем. Но еще звучнее стала песнь соловья. Он пел о вечной, бессмертной любви, которая не боится даже и смерти. И вдруг... роза зарделась и расцвела, как пурпурная заря востока. Ее лепестки стали подобны рубину. Но что же с соловьем? Его голос вдруг ослабел, глаза затуманились, крылышки затрепетали... Он издал последний слабый звук... Казалось, что бледная луна позабыла о рассвете и застыла... — Гляди, гляди, — закричало соловью деревцо, — ведь роза расцвела! Но соловей уже не слыхал этого восклицания: он был мертв и лежал бездыханным на траве. Проснувшись утром, студент отворил в сад окно. — Какая чудная алая роза! Я никогда не видал такого дивного цветка! — воскликнул он и сорвал ее. Одевшись, он побежал к той, которую любил. Юноша бережно держал розу в руке, твердя лишь: "какое счастье! какое счастье!.." Молодая девушка, дочь профессора, сидела на террасе и разматывала клубок шелка. Поздоровавшись с ней, студент, еще не доходя, закричал ей: — Ну, вы должны танцевать со мной: я достал вам алую розу. Вы приколете ее на вечере к груди, и этот цветок расскажет вам о моей любви. Но девушка сдвинула брови и сказала: — Мне кажется, эта роза не под цвет к моему платью. А потом — племянник герцога подарил мне прекрасный настоящие драгоценности. Согласитесь, что они дороже вашей розы... — Ах, как вы неблагодарны! — воскликнул студент, с сердцем кидая розу на дорогу. — Вы очень дерзки! — сердито крикнула девушка — Кто вы в сравнении с племянником герцога? У вас нет даже и серебряных пряжек на башмаках, как у него... С этими словами девушка поспешно встала и ушла в комнату. — Как жалка несбыточная любовь, — сказал студент. — Очевидно, в наш век заслуживает внимания только все практичное. Но все-таки я снова примусь за философию. Уходя, студент взглянул на дорогу. Проезжавший экипаж смял колесом розу и вдавил ее в пыльную колею.

Рапунцель (Братья Гримм)

Давным-давно жили-были в далекой стране добрый человек с супругой, больше всего на свете им хотелось иметь ребеночка, и вот однажды женщина гордо и радостно сообщила супругу, что у них будет малыш. Дом семьи стоял у высокой стены, окружавшей прекрасный сад злой колдуньи. Никто и никогда не отваживался заглянуть туда, опасаясь накликать на свою голову беды и несчастья. Но женщина иногда любовалась из маленького чердачного окошка домика прекрасными цветами, чудесными деревьями и волшебными травами, которые выращивала ведьма. К сожалению, будущая мать заболела, у нее пропал аппетит, и заботливый муж уложил супругу в постель. Он бережно ухаживал за любимой, принося ей каждый день что-нибудь вкусное, но, увы, супруга ничего не ела. “Дорогая, ты только скажи, чего тебе хочется, и я это принесу!” — взмолился муж. “Мне хочется отведать травки Рапунцель, что растет в саду колдуньи”. Желание видеть супругу вновь здоровой и счастливой помогало любящему мужу преодолеть страх. Дождавшись наступления темноты, он перелез через высокую ограду и очутился в запретном саду. Казалось, сердце мужчины вот-вот выпрыгнет из груди – так сильно оно билось от волнения. Быстро отыскав грядку с травой, супруг нарвал зелени и поспешил домой. Его жене и в самом деле стало значительно легче, после того как она съела немного травы. На следующее утро молодая женщина попросила еще зелени: “Пожалуйста, милый, принеси мне той травки, иначе я не выздоровею!” Поздно ночью ее муж опять пробрался в сад. Но не успел он сорвать и пару стеблей травы, как откуда ни возьмись появилась старая ведьма: “А-а, воришка, попался! Как ты смеешь лазить в мой сад?” “Умоляю, сжальтесь! Моя жена заболела и просила принести ей немного зелени!” “Ну, ладно. Оставь траву себе, однако с условием: ты отдашь мне своего первенца”. Пришлось бедному человеку согласиться. Несколько недель спустя у счастливой пары родилась красавица-дочка. И в тот же день в их доме появилась старая злая колдунья. Родители умоляли старуху оставить им дитя, но та даже и слушать их не стала. “Назову ее Рапунцель”, — ехидно засмеялась злая ведьма, схватила малышку и унесла ее в свой дом. Рапунцель выросла настоящей красавицей. У нее были глаза цвета фиалок и роскошные волосы, подобные золотой пряже. Когда девочке исполнилось двенадцать лет, старуха отвела ее в дремучий лес. Там колдунья закрыла Рапунцель в высокой башне без дверей и ступеней с небольшим оконцем в единственной комнатушке на самом верху. Только одного человека могла видеть Рапунцель – гадкую ведьму, которая ежедневно навещала девушку. Она подходила к подножью башни и кричала: “Рапунцель, Рапунцель, ну-ка опусти косу!” Бедная девушка послушно делала то, что ей велела колдунья. Гадкая старуха, словно по канату, взбиралась по ее роскошной косе в комнатенку. Однажды принц, заблудившись в лесу во время охоты, услышал восхитительное женское пение. Это пела Рапунцель, чтобы не чувствовать себя одинокой. Принц подъехал к высокой башне. Спешившись, он тщетно пытался отыскать вход в строение. Смеркалось, молодому человеку пришлось вернуться домой, но на следующий день он продолжил поиски. Много дней подряд юноша пытался проникнуть в башню и увидеть певунью. И однажды ему повезло. Стоя в кустах и наслаждаясь дивным голосом невидимой певицы, принц увидел ведьму. Затаившись, он принялся наблюдать за колдуньей. “Рапунцель, Рапунцель, опусти-ка свою косу”, — приказала карга. Тут же из окна появилась дивная золотая коса, и старуха взобралась по ней в окно. “Так вот что мне нужно сделать, чтобы увидеть, наконец, кто это так замечательно поет!” — обрадовался молодой человек. Вечером, стоя у подножия башни, он сказал: “Рапунцель, Рапунцель, опусти-ка свою косу!” И несколько мгновений спустя из окна свесились сплетенные золотистые пряди. Принц тут же взобрался по ним наверх. Рапунцель никогда в жизни не видела мужчин. Испуганно вскрикнув, она забилась в угол комнаты. “Кто ты?” — едва слышно выдохнула девушка. “Не бойся меня, — ласково произнес принц, беря ее тонкие пальчики в свою руку. Он влюбился в прелестное создание с первого же взгляда. “Я только хотел узнать, кто так прекрасно поет”. И принц рассказал Рапунцель, как он ежедневно приходил к башне, чтобы послушать ее пение. Постепенно девушка успокоилась. “Выходи за меня замуж, и мы покинем это ужасное место”, — предложил принц Рапунцель. Молодой красивый принц очень понравился девушке. “Я с радостью убегу с тобой, но как же мне выбраться отсюда? Ты-то можешь спуститься по моей косе, а как же я? – Подумав немного, пленница предложила: — Приходи ко мне каждый вечер и приноси с собой шелковые нити. Я сплету из них крепкую веревку, мы спустимся по ней и убежим вместе отсюда”. Принц стал приходить к красавице каждый вечер. Из ниток, которые он приносил с собой, девушка сплела крепкую веревку. Ведьма, казалось ничего не замечала, пока Рапунцель, замечтавшись о своем возлюбленном, не спросила как-то каргу: “А почему тебя тяжелее поднимать, чем принца?” “Ах, ты, мерзкая девчонка! А я-то думала, что надежного спрятала тебя! – зашипела колдунья. – А ты все это время ловко меня дурачила!” Она достала огромные ножницы, ухватила Рапунцель за дивную косу и отрезала ее. Затем злая старуха ударила девушку по руке и через мгновение та оказалась в какой-то долине одна-одинешенька. Вечером мерзкая карга вернулась в башню и стала поджидать принца. Вскоре она услышала голос юноши: “Рапунцель, Рапунцель, опусти-ка свою косу!” Ведьма привязала один конец косы к тяжелому стулу возле окна, а второй – опустила принцу. Принц быстро вскарабкался наверх. Но в окошке вместо прекрасной девушки его встретила старая ведьма. “Нет ее! Она исчезла для тебя навсегда!” — закричала карга и столкнула юношу вниз. Он упал на куст ежевики, и ее острые шипы оцарапали глаза принца. Не видя ничего перед собой, несчастный побрел по лесу неведомо куда. Так он скитался, печальный и слепой, по лесам и горам много лет. Больше всего на свете молодой человек хотел отыскать свою любимую! Принц спрашивал у всех, кого встречал на своем пути, о девушке с глазами цвета фиалок и короткими золотыми волосами, но никто нигде и никогда такой не видел. Однажды молодой человек попал в какую-то долину. Вдруг ему показалось, что где-то неподалеку кто-то поет. “Мне знаком этот голос! – воскликнул принц. – Он принадлежит моей любимой, моей Рапунцель!” Несчастный слепец пошел туда, откуда доносилось прекрасное пение, и вскоре нашел суженую. Молодой человек очень исхудал, его одежда превратилась в жалкие лохмотья, но Рапунцель сразу же узнала возлюбленного. От счастья и жалости девушка заплакала. Ее слезинки упали на глаза нареченного, и произошло чудо – молодой человек прозрел! Вместе они отправились в королевство принца и сыграли там пышную свадьбу. Слух о счастливой паре разнесся по всей земле. Мать и отец Рапунцель узнали, что их дочь стала принцессой, и их счастью и гордости не было предела!

Магнолия (Анна Саксе)

В Японии жиле девочка по имени Кейко. Она была круглая сирота. Ни отец, ни мать, умирая, ничего не оставили девочке, и еще в детстве она вынуждена была сама зарабатывать себе на жизнь. Чем могла заниматься такая девочка? Она делала бумажные цветы и продавала их на улице прохожим. Но много девочек торговало цветами, а за цветы платили мало. Кейко, став взрослой, даже не могла купить себе шелкового кимоно, какое носили девушки из зажиточных семей. Однажды, когда Кейко ночью работала в своей комнатке, в открытое окно влетел попугай. Зеленые перья его потускнели, должно быть, он уже был очень стар и, наверное, очень мудр, ибо говорил человеческим языком. Опустившись на край ширмы, над циновкой Кейко, попугай сказал: — Не прогоняй меня, я открою тебе тайну, как разбогатеть. — Милый попугай, зачем мне прогонять тебя, — грустно улыбнулась Кейко. — У меня на всем свете даже не с кем словом перемолвиться, а ты умеешь разговаривать. Оставайся, будешь делить со мной мою бедность, а о богатстве нам лучше и не мечтать, оно для меня так же недоступно, как солнце или луна. — Спасибо тебе, добрая Кейко, — кивнул попугай. — Прежде чем найти себе новую хозяйку, я долго наблюдал за цветочницами, и вот я увидел, как ты свой самый красивый цветок подарила бедной девочке — у нее не было денег, а ей очень хотелось порадовать свою больную бабушку. — А почему ты искал себе новую хозяйку? — спросила Кейко. — Разве прежняя хозяйка не была добра к тебе? — Она умерла. — Попугай печально свесил голову и с минуту помолчал. — Она умерла от жадности, — добавил он. — Она была бедна? — спросила Кейко. — Нет, очень богата, но ей все было мало, и она за золото отдала последнюю каплю крови. — И попугай укоризненно повертел клювом. — Не понимаю, как можно отдать кровь за золото? — удивилась Кейко. — Вот слушай. Моя хозяйка, как и ты, торговала самодельными цветами, но какая-то колдунья открыла ей тайну, как оживлять бумажные цветы — их стебли надо окроплять каплей своей крови. Ты же знаешь, как дороги живые цветы. И вскоре моя хозяйка разбогатела. Но колдунья предупреждала ее — ни за что не тратить последнюю каплю крови. Но ты ведь сама понимаешь: сколько она ни копила, ей все было мало, и когда какой-то чужеземец посулил ей огромные деньги, если она вдохнет в цветок жизнь, моя хозяйка не удержалась, отдала последнюю каплю крови и умерла. Золото ее поделили передравшиеся между собой родственники. — Как ужасно! — воскликнула Кейко. — Почему же ты не предупредил ее? — Разве люди в таких случаях слушают кого-нибудь? — прокричал попугай. — Я прямо умолял ее не делать такой глупости, а знаешь, что она ответила? «Надоела мне твоя попугаева мудрость!» — вот что она ответила. — Добрый старый попугай, живи у меня и будь моим советчиком, — попросила Кейко, и попугай почувствовал себя польщенным. Продав первые живые цветы, Кейко сразу купила себе шелковое кимоно и изящные сандалии. Причесала свои черные волосы, воткнула в них алую живую розу и вышла на улицу. В каком-то окне она увидела красивую девушку. Кейко кивнула ей, и красавица ответила кивком. Кейко улыбнулась, улыбнулась и красавица. Кейко догадалась, что это ее собственное отражение. — Эй, Кейко, а что если нам вечером сходить на студенческий бал? — крикнула девушка своему отражению, и оно опять одобрительно кивнуло. Легко ступая, Кейко быстро шла в потоке молодежи и впервые в жизни попала в ярко освещенный зал, где, точно бабочки и жучки, порхали танцующие пары. Какой-то юноша пригласил Кейко, и она танцевала, счастливо улыбаясь, парень этот был приятнее всех остальных, звали его Аратуми. — Кейко, — шептал Аратуми, — ты прекрасна, как полураспустившийся вишневый цветок. Скажи, в каком дворце ты живешь и почему ты, такая благородная девушка, пришла на бал бедных студентов? Кейко хотела признаться, что она и сама бедная девушка и живет в самой жалкой комнатушке, но вспомнила о своем волшебном искусстве и представила себе, как она могла бы разбогатеть и построить себе дворец. Незаметно для себя Кейко изобразила юноше свою мечту о дворце как правду. Когда она замолчала, Аратуми тяжело вздохнул: — Как жаль, что ты так богата… В такой дворец бедный студент и ногой ступить не смеет, а мне так хотелось повидать тебя еще. Кейко не могла признаться в том, что у нее нет никакого дворца, что она живет в пустой комнатке и делает бумажные цветы. Но ей тоже очень хотелось встретиться с Аратуми, и она обещала на другой день прийти в городской парк погулять. Много ли надо двум молодым людям, чтобы полюбить друг друга? Им достаточно заметить друг друга среди многих, заглянуть друг другу в глаза, взять друг друга за руку, чтобы почувствовать себя счастливыми. Когда Кейко и Аратуми, уже который раз, встретились в парке и, держась за руки, ходили по его дорожкам, случилось неизбежное — их губы соединились в поцелуе. — Кейко, моя Кейко! — ликовал Аратуми, но вдруг помрачнел. — Не прощальный ли это поцелуй? Ведь твой отец не позволит тебе стать женой бедного студента! Кейко заплакала и призналась, что дворец — это выдумка, что она простая девушка, делает бумажные цветы и продает их на улице. Если бы Кейко увидела, как изменилось лицо Аратуми, она, наверно, не стала бы открывать ему свою тайну. Но от стыда она прикрыла глаза, и Аратуми, выслушав ее рассказ, успел взять себя в руки. Он даже повеселел, потому что волшебное искусство Кейко сулило неимоверное богатство. Для маленькой Кейко начались полные труда дни. Надо было делать много цветов, оживлять их и продавать, чтобы купить домик, где жить после свадьбы, приобрести ковры, картины, фарфор, новые платья для себя и молодого мужа. — Кейко, не чересчур легкомысленно ли ты расточаешь свою кровь? — промолвил в один вечер попугай. — Ах, мой старый добрый друг! — Кейко потрепала птицу по головке. — Когда Аратуми кончит учиться, нам хватит его заработков, и я отдохну. Но когда они поженились и зажили в новом доме, Аратуми бросил университет — учиться показалось ему скучно, — Мне нравится смотреть, как ловко и грациозно шевелятся твои маленькие пальчики, когда ты делаешь свои цветы, — льстил он жене, и она была счастлива. Прошло несколько лет, и их домик начал казаться Аратуми чересчур скромным. — Все мои товарищи по университету живут куда богаче, — сказал он жене. — Мне даже неудобно перед ними. И пальцы Кейко бегали еще проворнее. Чтобы заработать на новый дом, дня было мало. По вечерам, когда Кейко торговала на улице живыми цветами, Аратуми посиживал с гейшами в чайных: что же ему одному дома делать? — Кейко, Кейко, — укоризненно качал головой попугай, когда его хозяйка, усталая, возвращалась домой и садилась за рабочий столик. Новый дом был удобен и шикарен, но уже через несколько лет он показался Аратуми слишком бедным и ему захотелось жить во дворце. Когда Кейко с упреком посмотрела на мужа, он обозвал ее обманщицей: хвастала невесть каким дворцом, а он вынужден ютиться в жалкой лачуге. Кейко почувствовала себя виноватой, ведь она все еще очень любила Аратуми. — Будет у нас и дворец, — обещала она, и еще короче стали часы ее отдыха. — Кейко, берегись, — предостерегал попугай. — Ты очень бледна, у тебя осталось совсем мало крови. — Дружок, скоро у нас будет свой дворец, и тогда я заживу, как королева, — говорила Кейко. Слава о маленькой цветочнице Кейко облетела мир. Из Франции приехал в Японию большой ценитель цветов по имени Магнол, чтобы купить изделия Кейко. Магнолу было мало одних цветов, он обещал Кейко огромные деньги, если она оживит цветы вместе с корнями. Они должны были быть белыми и желтыми, розовыми и красными. Кейко уже продала Магнолу всевозможные цветы, и напоследок сделала еще алый цветок со стеблем и корнями. Но у нее уже не хватило сил, чтобы уколоть себя в палец и окропить корни цветка кровью. — Кейко, Кейко! — скорбно закричал попугай. — Не отдавай последнюю каплю крови! — Хватит тебе, старик, свои попугаевы мудрости болтать, — накинулся на него Аратуми и, схватив за крыло, вышвырнул в другую комнату, — Аратуми, милый, у меня осталась всего лишь одна-единственная капля крови. — Кейко с мольбой посмотрела мужу в глаза. — Мне нужен алый цветок, именно алый, — взволнованно объяснял Магнол. — Никаких денег не пожалею, только оживите мне этот алый цветок. — Кейко, ты понимаешь, что это значит для нас? — встряхнул Аратуми жену за плечо. — Понимаешь ли ты, что тогда у нас будет дворец! Дворец, который ты мне обещала. Собравшись с последними силами, Кейко уколола себя в палец, выдавила последнюю каплю крови и окропила корни алого цветка. Аратуми построил дворец и женился на другой, Магнол увез живые цветы во Францию и назвал по своему имени — Магнолиями. А Кейко? Про Кейко осталась сказка.

Великан в красных носках (Пьер Грипари)

Жил-был великан в красных носках. Был он ростом в три этажа, а жил под землей. Однажды великан подумал: — Скучно одному! Пора выбраться наверх и найти себе невесту. Сказано — сделано. Он прорыл огромную дыру над головой, но, к сожалению, вместо того, чтобы оказаться где-нибудь на лугу или в поле, выход из подземелья пришелся прямо на середину маленького городка. А в этом городке жила девушка по имени Мирей, которая обожала яйца всмятку. Как раз в то утро она сидела за столом с маленькой ложечкой в руке и готовилась разбить очередное яйцо. При первом ударе ложечкой дом вздрогнул. — Ничего себе! — подумала Мирей, — Какая я стала сильная! При втором ударе дом покачнулся. — Если так и дальше пойдёт, — подумала Мирей, — я тут всё разрушу. Лучше остановиться! Но она была голодна и обожала яйца всмятку, поэтому не удержалась и в третий раз ударила ложечкой по яйцу. Дом взлетел в воздух, как пробка из бутылки шампанского, а на его месте оказалась голова подземного великана. Юную Мирей швырнуло в воздух вместе со всем, что было в доме, но, к счастью, она упала прямо на волосы великана и осталась цела и невредима. Между тем великан, приглаживая шевелюру и вытряхивая из неё мусор, почувствовал, что у него в волосах кто-то шевелится. — Боже! — подумал он. — Что у меня там такое? Уж не вши ли завелись? Он вытащил из волос неведомое существо и стал его разглядывать. — Ты кто? — Я? Девушка. — А как тебя зовут? — Мирей. — Я тебя люблю, Мирей. И хотел бы на тебе жениться. — Сначала поставь меня на землю, тогда я тебе что-нибудь отвечу. Едва великан опустил её вниз, Мирей завопила: «А-а-а-а-а-а-а!..» и бросилась от него со всех ног. — Что она хочет этим сказать? — спросил сам себя великан. — Это не похоже на ответ. Тем не менее надо было выбираться из-под земли. Он уже отряхивал брюки, когда появились мэр городка и местный священник. Они оба были весьма раздосадованы. — Что за безобразие! Как вы воспитаны? Являться на белый свет из подземелья, вот так, прямо в центре населенного пункта… О чем вы думаете, сударь? — Простите меня, — ответил великан, — уверяю вас, я не нарочно… — Бедняжка Мирей! — воскликнул священник. — Её дом совсем разрушен! — О, если дело только в этом, — обрадовался велика, то всё в порядке! С домом я управлюсб! И он произнёс волшебные слова: — Ну-ка, мои красные носки, сделайте так, чтобы дом Мирей построился заново! В тот же миг дом оказался на прежнем месте — со всеми своими стенами, дверьями и окнами, с той же самой мебелью, пылью и паутиной в углах! Даже яйцо, горячее яйцо всмятку, лежало на той же самой подставке в ожидании, когда его съедят! — Прекрасно! — священник сменил гнев на милость. — Я вижу, что в глубине души вы вовсе не злодей. А теперь уходите! — Минуточу! — вскричал великан. — Я хотел бы спросить вас кое о чем. — О чем же? — Я хочу жениться на Мирей. — Это невозможно. — ответил священник. — Почему невозможно? — Потому что вы очень высокий. Вы не сможете войти в церковь. — Верно, церковь для меня маловата, — вздохнул великан. — Может, мне её немножечко увеличить? — Это было бы мошенничеством, — ответил священник. — Церковь должна оставаться такой, какая она есть. А вот вы можете уменьшиться. — Но мне и так хорошо! К тому же я не умею уменьшаться. Все замолчали. Наконец, священник переглянулся с мэром и сказал: — Знаете, вы мне нравитесь. Я посоветовал бы вам обратиться к знаменитому китайскому магу. А пока вы путешествуете к нему, я переговорю с Мирей. Возвращайтесь через год — и она выйдет за вас замуж. Но помните: она будет вас ждать не более одного года! — Хорошо. А где живёт этот ваш китайский волшебник? — В Китае. — Спасибо. И великан отправился в путь. Ему потребовалось три месяца, чтобы добраться до Китая, и ещё три месяца, чтобы разыскать чародея. За это время он успел выучить китайский язык. И вот однажды он постучался в дом к волшебнику. Едва тот открыл дверь, великан сказал: — Ионг чочочо конг конг нго? Что по-китайски означало: «Это вы знаменитый чародей?» И волшебник поти в тон ему ответил: — Ионг чочочо конг конг нго. То есть: «Да, это я. А в чем, собственно, дело?» (У китайцев, как и у нас, можно всё выразить одними и теми же словами, только изменив интонацию.) — Могу ли я уменьшиться? — спросил великан, естественно, по-китайски. — Запросто, — также по-китайски ответил чародей. — Подождите минутку. Он зашел в дом и вскоре вернулся со стаканом волшебной микстуры. Однако стакан оказался таким маленьким, что великан его даже не увидел. Тогда чародей снова зашел в дом и вернулся с бутылью. Но она тоже была столь мала, что великан даже не смог обхватить её пальцами. Тогда чародей придумал вот что: он выкатил из дома огромную бочку с волшебной микстурой, поставил её на пол и выбил днище. А великан выпил бочку, как мы осушаем стакан. И принялся ждать. Он по-прежнему оставался того же роста, и только его красные носки стали зелеными. Знаменитый китайский маг просто-напросто перепутал микстуру! Великан ужасно разгневался и закричал: — Йонг чочочо конг конг нго! Что значило: «Ты что, смеешься, что ли?» Китаец извинился и выкатил другую бочку. Великан её выпил, и его носки вновь обрели красный цвет. — А теперь сделай меня маленьким! — сказал великан китайцу, естественно, по-китайски. — Очень сожалею, — ответил волшебник. — Микстура кончилась. — Что же мне делать? — в отчаянии воскликнул великан. — Знаете, вы мне нравитесь, — ответил китаец. — Я посоветовал бы вам обратиться к знаменитому бретонскому магу. — А где живёт этот ваш бретонец? — В Бретани. И великан удалился, сказав на прощание: — Ионг чочочо конг конг нго. То есть: «Спасибо». А китаец крикнул ему вослед: — Ионг чочочо конг конг нго. Что означало: «Не за что. Доброго пути!» Через три месяца великан добрался до Бретани. Ещё месяц ему понадобился, чтобы разыскать знаменитого волшебника. — Что вам угодно? — спросил чародей. И великан ответил: — Ионг чочочо конг конг нго. — Что? — О, простите! — смутился великан. — Мне показалось, что я всё ещё в Китае… Не можете ли вы сделать меня поменьше ростом? — Это легче легкого! — ответил бретонец. Он зашел к себе в дом и выкатил бочку волшебной микстуры. — Ну-ка, выпейте! Великан до дна осушил бочку, но вместо того, чтобы уменьшиться, он принялся расти и вскоре стал в два раза выше прежнего. — Извините! — воскликнул чародей. — Я перепутал бочки. Погодите минутку, не двигайтесь! Он исчез и выкатил другую бочку. — Ну-ка, выпейте отсюда! Великан осушил и эту бочку… В самом деле — к нему вернулся его обычный рост! — Этого недостаточно, — вздохнул великан. — Я должен стать маленьким, как человек. — Очень сожалею, — огорчился волшебник. — Микстура кончилась. Приходите через полгода! — Не могу! Мне осталось всего два месяца до свадьбы! — всхлипнул великан и принялся рыдать. — Знаете, вы мне нравитесь, — сказал бретонец. — К тому же досадная ошибка произошла по моей вине. Я дам вам добрый совет. Отправляйтесь-ка к папе римскому! — А где живёт этот ваш папа римский? — В Риме. — Большое спасибо. Через месяц великан добрался до Рима. Ему понадобилось ещё две недели, чтобы разыскать дом папы. В тот же миг он уже звонил у его дверей. Прошло несколько секунд, и дверь отворилась. Что вам угодно, сударь? — спросил папа. — Я хочу стать ростом с человека, — ответил великан. — Я не волшебник, — сказал папа. — Умоляю вас, господин римский папа! Моя невеста будет меня ждать всего две недели. — И что с того? — А то с того, что я слишком большой и не смогу войти в церковь, чтобы обвенчаться! Услышав эти слова, папа разволновался. — Как это трогательно! — воскликнул он. — Знаете, друг мой, вы мне нравитесь. Я постараюсь для вас что-нибудь сделать. Папа вернулся к себе, снял телефонную трубку и набрал номер, состоящий из трёх букв: С.Д.М. Нет, он вызвал не Справочную Дома Мод, как, может быть подумали некоторые, а позвонил прямо к Святой Деве Марии. Уверяю вас, так оно и было! Вскоре в трубке раздался тихий голос: — Алло? Дева Мария слушает. Кто у телефона? — Это я, папа римский. — Вы? Какая приятная неожиданность! Что случилось? — Дело в том, что ко мне пришел великан, который хочет стать ростом с человека. Чтобы жениться, а то он говорит… — Скажите, это тот великан, что носит красные носки? — О Святая Дева Мария! Откуда вы знаете? — Знаю, и всё. — Святая Дева, вы неподражаемы! — Спасибо, спасибо… Так вот, скажите вашему великану, пусть он отдаст свои носки в стирку, а сам погуляет босиком по морю, повторяя моё имя. Он убедится, что всё будет, как он пожелает. —Благодарю вас, Дева Мария! — Погодите… Я предвижу, что у него возникнут затруднения — передайте ему, что в этом случае он сможет загадать три желания, и они немедленно исполнятся. Но — только три! Не больше! — Я всё ему передам. И папа повторил великану то, что ему сказала Святая Дева. В тот же день великан отнёс носик в прачечную, отправился на берег моря, залез по щиколотку в глубокую воду и принялся кричать: — Мария! Мария! Мария!... Вдруг он почувствовал, что дно уходит из-под его ног. Он стал уменьшаться, он стал ростом с человека! Наплававшись вволю и обсохнув на солнце, он пошел в прачечную. — Добрый день, — сказал он, — я пришел за своими красными носками! — У нас нет красных носков! — Ну как же! Пара красных носков, каждый три метра в длину… — Вы говорите о двух спальных мешках? — Да нет, уверяю вас, это носки! — Ладно, называйте их, как хотите, но когда я вижу носок, в который могу залезть целиком, я называю его спальным мешком! — Хорошо, дайте мне эти мешки! Когда же он захотел их надеть, бедняга убедился, что каждый из них куда выше его головы. — Боже! — заплакал он. — Я больше не великан, а без моих красных носков и вообще никто —если бы они тоже уменьшились и стали мне впору! Не успел он это сказать, как носки начали съеживаться, пока не пришлись ему как раз по мерке. Так исполнилось его первое желание. Обрадовавшись, он натянул носки на ноги, не забыл поблагодарить Деву Марию и задумался о том, как ему вернуться к невесте. Он уже не был более великаном и не мог добраться до городка Мирей семимильными шагами. И в то же время у него не было ни гроша, чтобы купить билет на поезд. На его глаза снова навернулись слёзы: — Увы! Осталось всего две недели, когда я ещё могу называть Мирей своей невестой. Эх, если бы я мог сейчас быть рядом с ней! Не успел он это сказать, как очутился в столовой Мирей в тот самый миг, когда она приступила к яйцу всмятку. Едва девушка увидела своего жениха, она бросилась ему на шею и вскричала: — Священник мне всё рассказал! Я знаю, сколько всего ты сделал ради меня! Я люблю тебя! Через полгода мы поженимся! — Только через полгода? — спросил человек в красных носках. И тут он вспомнил, что ещё осталось в запасе третье желание, и провозгласил: — Пусть сегодня же состоится наша свадьба! Не успел он это сказать, как вдруг оказался на ступенях церкви, в красных носках и в превосходном черном костюме, а под руку он держал Мире , одетую в красивое белое платье. С этого дня началась их счастливая семейная жизнь. У них родилось много детей, и он, отец, зарабатывал деньги на всю семью строительством домов, что, благодаря его красным носкам, было совсем нетрудным делом.

Фиалка (Анна Саксе)

Она появилась ранней весной — маленькая хрупкая девочка с синей скрипкой под мышкой. Когда девочка заиграла, птицы умолкли, прислушиваясь к чудесным звукам ее скрипки, пчелы и бабочки долго кружились вокруг, подпевая мелодиям, которые смычок девочки извлекал из крохотного инструмента. — Послушай, Фиалка, — сказала ей краснощекая девица, сестра хвастливого Мака, прозванная Ветрогонкой, — ты могла бы выступать с концертами и получать огромные деньги. — Ах, у меня ведь нет никакой школы, — отвечала Фиалка-Скрипачка. — Я счастлива, что моя игра вообще доставляет кому-то радость. — Были бы у тебя деньги, ты могла бы приодеться, — поучала ее Ветрогонка. — А то ты и в будни и в праздник ходишь все в одном и том же зеленом платьице. — Мне и так хорошо, я о роскошных нарядах и не мечтаю, — отвечала девочка. — Будь у тебя деньги, ты купила бы себе янтарное ожерелье и надела бы на свою тонкую шею, — вмешалась в их разговор красотка Тюльпанша. — Может, приглянулась бы кому-нибудь. Фиалка-Скрипачка засмеялась. — Говоришь, шея у меня некрасивая, тонкая. Так это мое ожерелье понравилось бы, а не я. В ожерелье он влюбился бы, а не в меня. Уж лучше остаться такой, какая есть. — Ты рассуждаешь, как ребенок, с тобой даже поговорить серьезно нельзя, — рассердилась Ветрогонка и, подкрасив губы, призывно улыбнулась стоявшему по другую сторону дорожки Ирису. Ирис на ее улыбку не ответил — в это время Фиалка заиграла снова, пленив его чудесной музыкой. С замиранием сердца он слушал волшебную мелодию. Она лилась и лилась, как нежная песня любви и дружбы, которым нет конца и тогда, когда земля застывает, объятая великим белым безмолвием. Фиалка кончила играть, и синеглазая Незабудка, наклонившись к ней, шепнула: — Видела, как Ирис смотрел на тебя? Глаз не сводил. Он влюблен в тебя! — Да что ты! — тихо вздохнула Фиалка. — Ведь я некрасивая. Рядом с Ветрогонкой и Тюльпаншей я просто Золушка. С чего это влюбится в меня избалованный красотками Ирис? Наверно, он очень любит музыку и слушал мою скрипку, а ты морочишь мне голову, чтоб потом посмеяться надо мной: поверила, мол, дурочка. Так отвечала Фиалка, но сердце ее все же затосковало. Она прижала к плечу синюю скрипку и излила свою тоску и мечты в тихой мелодии. Слушавшим ее казалось, что в жизни бесконечно много счастья, стоит только протянуть руку и все, что ты пожелаешь — любовь, дружба, радость, — упадет в нее, точно звезды с высокого голубого летнего неба. Скрипка Фиалки умолкла, и Ирис еще долго терзался бы и горевал, если бы Сирень не шепнула ему на ухо: — Ирис, не будь дураком, не упусти свое счастье! Неужели ты не видишь, что Фиалка играет только для тебя! Она в тебя влюблена, это и слепой видит. — Откуда ты знаешь? — возмутился Ирис. — Фиалка — такая артистка: она словно витает в небесной синеве, вокруг самого солнца. Земные чувства ей чужды, она живет своим искусством, и такой заурядный парень, как я, для нее не больше, чем простой стебелек. Наступил теплый вечер, и Фиалка играла Лунную сонату. Вначале в музыке слышалась непонятная тоска, щемящая мольба, печаль отречения, но вот мелодия перешла в страстный шепот, она манила, звала и, все нарастая, кричала о счастье. Рядом с Ирисом страстно вздыхала Ветрогонка. Ее дыхание опьяняло, как вино. Ирис хмелел и терял рассудок. Образ Фиалки перевоплотился в звуки, а Ветрогонка льнула к нему всем телом, целовала его, нашептывала нежные слова, и Ирису начало казаться, что Ветрогонка — его счастье. Может быть, Ирис на другое утро опомнился бы, пожалел бы о мимолетном увлечении, но не успела еще сойти роса, как Ветрогонка раззвонила всем подружкам о своей предстоящей свадьбе. Жениха и невесту, как водится, поздравляли, желали им счастья, согласной жизни, богатой потомством. Ветрогонка самодовольно вертелась — только красная юбка развевалась, а Ирис стоял неподвижный и безучастный, словно это и не он женился на Ветрогонке. После свадебного пира должны были начаться танцы, и Фиалке предстояло играть вальсы и польки. Гости построились парами, и посаженый отец Тюльпан сделал знак скрипачке, но наступила неловкая тишина. В свадебной сутолоке никто не заметил, как Фиалка исчезла. Только теперь Ирис сообразил, что это она, уходя, сказала: — Будь счастлив! Спасибо тебе за то, что встретился мне! Мои страдания родят новые песни, которые принесут счастье другим.

История пары туфель (Пьер Грипари)

На одной из полок обувного магазина в красивой картонной коробке жила-была пара туфель. Звали туфли Никола и Тина. С самого рождения они были завернуты вместе в шелковую бумагу, никогда не расставались и были счастливы. Но вот как-то утром продавщица вынула их из коробки и предложила примерить одной из покупательниц. Та надела туфли, прошлась взад-вперёд и, видя, что они ей впору, сказала: — Я их покупаю. — Вам завернуть? — спросила продавщица. — Не стоит, — ответила дама. — Я пойду прямо в них. Она расплатилась и отправилась по своим делам, а Никола и Тина весь день даже на минуту не могли встретиться друг с другом. Только вечером они наконец оказались рядом в тёмного стенном шкафу. — Это ты, Тина? — Я, Никола. — Какое счастье! Я уже думал, что мы навсегда расстались! — Ах, я тоже так думала, Никола! Где ты был? — На правой ноге! — А я — на левой! — Тогда всё понятно, — сказал Никола. — Каждый раз, когда ты оказывалась впереди, я был сзади, и наоборот, если ты была сзади, то я — впереди. Потому-то мы никак и не могли встретиться друг с другом! — Неужели теперь так будет всегда? — Увы, Тина. — И я буду весь день без тебя, мой милый Никола? — Слушай! — воскликнул тот. — Вот что я придумал: если ты всегда слева, а я — справа, то всякий раз, когда я начну двигаться вперед, я буду делать маленький скачок в твою сторону. И мы с тобой сможем встречаться — хотя бы на миг. Сказано — сделано. Весь следующий день дама не могла ступить в новых туфлях и трёх шагов: её правый носок задевал за левую пятку, и каждый раз дама от неожиданности шлёпалась на землю. Бедняжка разволновалась и поспешила к врачу. — Доктор, со мной твориться что-то неладное — я сама себе ставлю подножки! — Сама себе? — удивился врач. — Да, доктор! Моя правая нога задевает за левую — и я падаю. — Это очень серьезно, — заявил врач. — Если так будет продолжаться, придётся отрезать вам правую ногу… Однако вот рецепты: купите на десять тысяч франков лекарств, две тысячи вы мне должны за визит, и — приходите завтра! Вечером в шкафу Тина спросила Никола: — Ты слышал, что сказал доктор? Если у дамы отрежут правую ногу, она тебя выбросит, и мы расстанемся навсегда! Нужно что-то придумать… Давай сделаем так: раз я на левой ноге, то завтра я буду делать маленький прыжок вправо — навстречу тебе! Весь следующий день дама опять спотыкалась, только теперь её левый носок задевал за правую пятку, — и дама по-прежнему шлёпалась на землю. — Доктор! — воскликнула она, добравшись до врача. — Дела совсем плохи! Сегодня моя левая нога ставит мне подножки! — Это уже совсем серьезно! — сказал врач. — Если так будет продолжаться, придется отрезать вам обе ноги! Однако попробуем ещё раз: вот рецепты — купите на двадцать тысяч франков лекарств, мне вы должны три тысячи за визит, и — обязательно приходите завтра! В тот же вечер Никола печально спросил Тину: — Если у дамы отрежут обе ноги, что с нами будет? — Страшно подумать! — Я никогда не смогу расстаться с тобой, Тина! — Я не переживу этого, Никола! Они ещё долго шептались в темноте, не подозревая, что их хозяйка, измученная бессоницей после встречи с врачом, проходила в это время по коридору. Остановившись перед дверцей шкафа, она услышала разговор — и всё поняла. «Так вот оно что!» — подумала она. — Значит, я не больна. Просто мои туфли влюблены друг в друга! Как это мило!..» Она тут же выбросила в мусорное ведро все лекарства, которые успела купить, и наутро сказала служанке: — Вот пара туфель — больше я их не надену. Однако пусть они лежат здесь, в шкафу. Начищайте их каждый день до блеска, а главное — держите их всегда вместе! Оставшись одна, служанка пробормотала: — Хозяйка, наверное, сошла с ума! Хранить такие красивые туфли — и не надевать их! Ну нет! Через две недели она про них забудет — и тогда туфли будут моими!.. Две недели спустя служанка стала ставить подножки сама себе. Однажды вечером на черной лестнице, когда она выносила мусор, Никола и Тина встретились друг с другом, и… служанка очутилась на ступеньках с мусорным ведром на голове, а картофельная кожура, как локоны, свесилась ей на плечи! «Эти туфли заколдованы, — решила она. — Ни за что больше их не надену!.. Подарю-ка я их лучше моей племяннице — всё равно она хромая…» Племянница служанки почти весь день проводила в кресле, и туфли ликовали: даже днём они чаще всего бывали рядом. Казалось, счастье вернулось к ним навсегда. Однако время от времени племяннице все-таки приходилось двигаться, и от хромоты она сносила одну туфлю быстрее, чем другую. Однажды вечером Тина сказала Никола: — Я чувствую, что моя подошва становится всё тоньше и тоньше — скоро я стану совсем дырявой! — Боже мой! — воскликнул Никола. — Если нас выбросят, мы уже никогда не встретимся друг с другом! — Что поделаешь, — горько вздохнула Тина. — Я совсем постарела. И впрямь, неделю спустя её подошва порвалась. Племянница купила новые туфли, а Тину и Никола отправила на помойку. — Знаешь что, Тина, — сказал Никола, — давай-ка зацепимся шнурками друг за дружку и попробуем не разлучаться! Так они и сделали. Вместе их свалили в мусорный ящик, вместе погрузили на машину и вместе отвезли на пустырь. Они уже решили, что проведут здесь остаток своих дней, но однажды на них наткнулись мальчик и девочка. — Туфли! — закричал мальчик. — Смотри: они держаться за руки! — Наверное, они жених и невеста, — рассудила девочка. — Тогда, — сказал мальчик, — нужно устроить им свадебное путешествие. Мальчик взял туфли, укрепил их рядышком на доске, доску вынес на берег реки и пустил по течению к морю. А девочка замахала платком и закричала: — До свидания, туфли! Счастливого пути!.. Так Тина и Никола, которые уже ничего не ждали от жизни, совершили счастливое свадебное путешествие.

Ночная фиалка (Анна Саксе)

Шумной гурьбой собирались люди на гуляние в Янову ночь — чем больше голосов в хоре, тем раскатистей эхо. Только сам Янис, как всегда, накануне своих именин пригорюнился и рано лег спать. И, как всегда в Янову ночь, его разбудили разудалые песни: А кому на праздник спится, лиго! Тот ни к черту не годится, лиго! — Все равно эти крикуны не дадут покоя, — пробурчал Янис, встал с постели, оделся и сторожко, пастушьей тропой, прячась от веселых певцов, добрел до Черного бора. Бор был дремучий, темный. Стройные ели веками напевали свои печальные песни, красные стволы сосен, будто колонны, подпирали кровлю зеленого храма природы. Янис и сам не понимал, что так неудержимо влечет его в лес. Много страшных легенд рассказывали об этом месте. И хоть люди стыдились своих страхов и помалкивали, все же только отчаянные храбрецы отваживались ночью ходить по проселку через Черный бор. Когда-то Яниса пугали россказни о чудесах Черного бора, но с тех пор, как исчезла его невеста Занэ, ноги сами против воли вели его туда. И пуще всего одолевало Яниса беспокойство в Янову ночь. Он не понимал, что это: то ли шепот леса, то ли песни птиц, то ли чудесный аромат цветов — манит его в лесную чащу. Должно быть, все же это лесные цветы, ведь вот уже тридцать лет он без памяти их любит. Под Янов день, когда расцветает душистая ночная фиалка, Яниса всякий раз донимала непонятная тревога. Каждую ночь, измученный бессонницей, он бродил по лесу, и когда находил поляну, поросшую ночной фиалкой, ложился вблизи, покоряясь силе дурманящего аромата. Но ни одного цветка ночной фиалки он ни разу не сорвал. Прозрачные стебельки ее были так нежны и хрупки, белые цветы так прелестны, аромат их так сладок, что Янису казалось великим грехом даже коснуться их своими натруженными, огрубелыми руками. Янис любил цветы истово, одержимо, должно быть потому, что их любила Занэ. Он бы с радостью погладил каждый цветок в лесу, потому что они напоминали ему о тех днях, когда Занэ утром и вечером приносила в его комнату душистые яркие букеты. Вот и нынешней ночью Янис забрел далеко в чащу леса, туда, где росла ночная фиалка. Он нашел поляну, сплошь заросшую цветами. Янис лег на землю и снова стал думать о своей Занэ. Три десятка лет пролетело с тех пор, как она исчезла, но по сей день мысли о ней не покидали его ни во сне, ни наяву. — Занэ, Занэ, как звенела вокруг меня жизнь, покуда ты была со мной, — прошептал Янис и коснулся губами цветка ночной фиалки. И снова припомнилось Янису то время — было ему в ту пору только двадцать четыре года, — когда у него на хуторе поселилась матушка Вайдупе со своей дочкой Занэ, Поначалу Занэ была робкой, боязливой, и только изредка удавалось Янису полюбоваться, как ветер колышет ее каштановые кудри. Матушка Вайдупе умела варить зелья от разных недугов, но она уже была стара и целебные травы собирала для нее дочка Занэ. Девушка выходила до солнышка и возвращалась к завтраку, вся мокрая от росы, с полным подолом пахучих трав и цветов. А иной раз она ходила в обед, ведь всякий цветок знает свой час. Когда Янис подружился с Занэ, он стал ходить за травами вместе с ней. Это были незабываемые прогулки. Чего только не рассказывала Занэ о растениях и цветах, она угадывала каждую птицу по ее песне, и когда они уставали разговаривать, принималась насвистывать, как иволга, или петь, как скворец. Занэ знала, от запаха какого цветка какой привидится сон. Вечером, бывало, поставит в комнату Яниса цветы, а поутру поддразнивает, рассказывает, что он видел во сне. Незадолго до Янова дня Занэ как-то странно переменилась, стала задумчивой и часто по ночам одна бродила по Черному бору. Янис спрашивал, что с ней, но она и сама не знала. А иной раз говорила: «Когда в полночь или днем я хожу в лес за травами, кто-то в лесной чаще кличет меня. И как-то жутко мне становится и весело оттого, что я не знаю, чей это голос». Подошла ночь праздника, Янис и Занэ разожгли на опушке леса костер. Сидя у костра, они весело смеялись, баловались, кидали друг в друга цветами. Вдруг Занэ поднялась и сказала: — Янис, я знаю, там в чаще расцвел какой-то неведомый цветок. Ветер доносит его запах, и он пьянит меня сильнее твоих поцелуев. Сегодня ночью я хочу принести этот цветок тебе. Жди меня, я вернусь. — Я буду ждать тебя, — ответил Янис и остался сторожить костер. Он ждал Занэ долго-долго и, не дождавшись, отправился ее искать. Он звал ее, но стоило ему дойти до того места, где она только что откликнулась, как там воцарялась тишина и девичий смех звенел совсем в другой стороне. — Занэ, да брось ты меня мучить! — кричал Янис, но Занэ все не показывалась. Утром Янис вернулся домой измученный и сердитый: пошутить-то можно, но к чему этак водить его за нос всю ночь напролет!? Да еще в Янову ночь, которая бывает только раз в году! Но Занэ не вернулась ни днем, ни следующей ночью… Янис вместе с домочадцами отправился на поиски. Они обшарили весь лес, но так и не нашли ее, и Янис остался в лесу один. Он все искал свою Занэ, звал ее и, наконец, забрел в самую чащу. Вдруг взгляд его привлек какой-то странный цветок, источавший дурманящий аромат. — Верно, это и есть тот самый цветок, чей запах опьянил Занэ сильнее моих поцелуев и заманил ее в чащу! — вскричал Янис и в ярости кинулся сорвать его, но споткнулся о корягу и упал, расцарапав в кровь руки и ноги. Янис пошел искать родник, чтобы обмыть царапины. «Какой толк, — подумал он, — сердиться на цветок за то, что он пахнет?» Пролетел год, два года, пролетели десятки лет, а Занэ не возвращалась. Янис горевал по ней, как по усопшей невесте, но начать заново свою изломанную жизнь уже не смог. Бывали минуты, когда ему казалось, что лучше умереть, но он противился этой черной мысли. «Жизнь без моей Занэ горше смерти, — говорил он себе, — но как отнять у себя жизнь, которая принадлежит не мне одному? И ведь покуда я жив, я могу видеть Занэ хотя бы во сне, а за порогом смерти я и этого буду лишен». Волшебно пахли ночные фиалки… Янису почудилось, что их аромат, словно бы сгущаясь, превратился в легкую дымку, в которой возникли смутные очертания. Вот они все яснее, четче, и вдруг Янис увидел Занэ, свою невесту. Она приблизилась, опустилась на колени и слегка коснулась прохладными губами его глаз. — Занэ! Моя Занэ! — не помня себя от счастья, воскликнул Янис. — Наконец-то я тебя нашел. Где ты так долго была? Волосы мои уже побелели, да и сам я кажусь себе старым стариком. Яниса овеяло душистое дыхание. — Мой друг! Верный друг! Что же ты не сорвал тогда ночную фиалку, помнишь, когда ты упал? Не поседели бы твои волосы от безысходной тоски, и мне бы не суждено было томиться здесь веки вечные в образе ночной фиалки. Янис не понял ее странных речей, и Занэ поведала ему обо всем: — Той далекой ночью меня заманил Леший. Он еще раньше звал меня и приманивал, но мне было страшно идти на зов, ведь я не знала, кто меня зовет. Тогда он задумал хитрость — вырастил цветок, чей аромат пьянит сильнее твоих поцелуев. Он знал, что я люблю цветы почти так же сильно, как тебя. Еще перед Яновым днем я задумала сделать тебе подарок на праздник: найти невиданный цветок. И вот Леший наслал дурманящий аромат ночной фиалки, и я убежала искать диковинный цветок. На этом самом месте Леший схватил меня. Он сказал, что давно уже на меня заглядывается и хочет, чтобы я была его женой и навеки осталась в лесу. Я ответила, что этому не бывать, что я твоя невеста и буду любить только тебя. Всю ночь он меня просил и молил, но я не соглашалась, ведь я знала, что ты придешь меня искать и тогда его колдовство потеряет силу. Когда на вторую ночь ты пришел один в чащу, Леший обратил меня в ночную фиалку, чтобы скрыть от твоих глаз. Если бы ты сорвал тогда цветок, я бы снова стала твоей Занэ, но Леший, обернувшись корягой, кинулся тебе под ноги, ты упал, а потом пошел к ручью. Трижды по девять лет ждала я, что ты сорвешь ночную фиалку, но ты жалел нежный цветок. Трижды по девять лет я отказывалась выйти за Лешего. И мольбами и угрозами добивался он своего, но я ждала только тебя. Но когда проходит трижды по девять лет, человек не в силах больше победить колдовство Лесного духа, и теперь мне суждено на веки вечные остаться в лесу с моими горемычными подружками, такими же заколдованными невестами. Видишь, как их тут много, и все они остались верны своим суженым. Ведь Леший старый и уродливый, как сухая коряга. Друг, верный мой друг! Отчего не сорвал ты цветок после той Яновой ночи?.. Яниса обдало душистое дыхание, и туманный образ девушки стал блекнуть и исчезать. — Занэ, не покидай меня! — вскричал Янис и, желая удержать свою заколдованную невесту, обнял ее. Но в руках Яниса остался лишь нежный белый цветок, струивший ему в лицо дурманящий аромат.

Бурлак (Людмила Петрушевская)

Часть I Сяпали Калуша с Помиком по напушке и увазили Ляпупу. А Ляпупа трямкала Бутявку. А Калуша волит: — Киси-миси, Ляпупа! А Ляпупа не киси и не миси,а трямкает Бутявку. Полбутявки y Ляпупы в клямсах, полбутявки по бурдысьям лепещется. А Помик волит: — Калуша,Ляпупы, трямкающие бутявок, не волят "киси-миси", а то бутявки из клямс вычучиваются. А Калуша волит: — А по клямсам? За некузявость? И — бздым! — Ляпупу по клямсам. Ляпупа разбызила клямсы и как заволит: — Оее! Оее! Бутявка из клямс Ляпупы вычучилась, вздребезнулась, сопритюкнулась и усяпала с напушки. А Калуша волит: — Киси-миси, Ляпупа! А Ляпупа усяпала с напушки и за напушкой волит: — Киси-миси, Помик. А Калушаточки-то не помиковичи! Часть II Помик волит: — Калуша, а Калушаточки помиковичи? Калуша разбызила клямсы и волит зюмо-зюмо: — Куа? Помик тырснул в бурдысья и из бурдысьев волит: — Калуша, а Калушаточки помиковичи? А Калуша как заволит: — Некузяво, оее, некузяво так волить! А помик в бурдысьях как забурлыкает: бурлы, бурлы, бурлы. А Калуша волит: — Не бурлыкай, бурлак. Калушаточки не помиковичи, а помиковны!