Подборка детских "мирилок" в стихотворной форме :)
Завсегда может пригодиться :)))
Инструкция: дети берут друг друга за пальчики-мизинчики, сжимают ручки в кулачки и произносят эти волшебные заклинания.
Пальчик за пальчик
Крепко возьмем
Раньше дрались,
А теперь ни по чем.
Не дерись, не дерись,
Ну-ка быстро помирись!
Мирись, мирись, мирись
И больше не дерись.
А если будешь драться,
То я буду кусаться.
А кусаться нам нельзя,
Потому что мы друзья!
Ссориться не будем.
Будем мы дружить,
Клятву не забудем,
Пока мы будем жить!
Хватит нам уже сердиться,
Поскорей давай мириться:
- Ты мой друг!
- И я твой друг!
Мы обиды все забудем
И дружить, как прежде будем!
Давайте все мириться
Игрушками делиться.
А кто не станет мириться-
С тем не будем водиться!
Предлагаем познакомиться с оригиналом сказки Братьев Гримм "Госпожа метелица" (Frau Holle) — на немецком :)
С русскими и немецкими субтитрами. Возможно кому-то просто интересно послушать язык, может кто-то его изучает. Читает носитель языка (нейтив спикер, Native Speaker) Мария Трилевич :)))
Приятного просмотра!
Frau Holle
Eine Witwe hatte zwei Töchter, davon war die eine schön und fleißig, die andere häßlich und faul. Sie hatte aber die häßliche und faule, weil sie ihre rechte Tochter war, viel lieber, und die andere mußte alle Arbeit tun und der Aschenputtel im Hause sein. Das arme Mädchen mußte sich täglich auf die große Straße bei einem Brunnen setzen und mußte so viel spinnen, daß ihm das Blut aus den Fingern sprang. Nun trug es sich zu, daß die Spule einmal ganz blutig war, da bückte es sich damit in den Brunnen und wollte sie abwaschen; sie sprang ihm aber aus der Hand und fiel hinab. Es weinte, lief zur Stiefmutter und erzählte ihr das Unglück. Sie schalt es aber so heftig und war so unbarmherzig, daß sie sprach: "Hast du die Spule hinunterfallen lassen, so hol sie auch wieder herauf." Da ging das Mädchen zu dem Brunnen zurück und wußte nicht, was es anfangen sollte; und in seiner Herzensangst sprang es in den Brunnen hinein, um die Spule zu holen. Es verlor die Besinnung, und als es erwachte und wieder zu sich selber kam, war es auf einer schönen Wiese, wo die Sonne schien und vieltausend Blumen standen. Auf dieser Wiese ging es fort und kam zu einem Backofen, der war voller Brot; das Brot aber rief: "Ach, zieh mich raus, zieh mich raus, sonst verbrenn ich: ich bin schon längst ausgebacken." Da trat es herzu und holte mit dem Brotschieber alles nacheinander heraus. Danach ging es weiter und kam zu einem Baum, der hing voll Äpfel, und rief ihm zu: "Ach, schüttel mich, schüttel mich, wir Äpfel sind alle miteinander reif." Da schüttelte es den Baum, daß die Äpfel fielen, als regneten sie, und schüttelte, bis keiner mehr oben war; und als es alle in einen Haufen zusammengelegt hatte, ging es wieder weiter. Endlich kam es zu einem kleinen Haus, daraus guckte eine alte Frau, weil sie aber so große Zähne hatte, ward ihm angst, und es wollte fortlaufen. Die alte Frau aber rief ihm nach: "Was fürchtest du dich, liebes Kind? Bleib bei mir, wenn du alle Arbeit im Hause ordentlich tun willst, so soll dir's gut gehn. Du mußt nur achtgeben, daß du mein Bett gut machst und es fleißig aufschüttelst, daß die Federn fliegen, dann schneit es in der Welt; ich bin die Frau Holle." Weil die Alte ihm so gut zusprach, so faßte sich das Mädchen ein Herz, willigte ein und begab sich in ihren Dienst. Es besorgte auch alles nach ihrer Zufriedenheit und schüttelte ihr das Bett immer gewaltig, auf daß die Federn wie Schneeflocken umherflogen; dafür hatte es auch ein gut Leben bei ihr, kein böses Wort und alle Tage Gesottenes und Gebratenes. Nun war es eine Zeitlang bei der Frau Holle, da ward es traurig und wußte anfangs selbst nicht, was ihm fehlte, endlich merkte es, daß es Heimweh war; ob es ihm hier gleich vieltausendmal besser ging als zu Haus, so hatte es doch ein Verlangen dahin. Endlich sagte es zu ihr: "Ich habe den Jammer nach Haus gekriegt, und wenn es mir auch noch so gut hier unten geht, so kann ich doch nicht länger bleiben, ich muß wieder hinauf zu den Meinigen." Die Frau Holle sagte: "Es gefällt mir, daß du wieder nach Haus verlangst, und weil du mir so treu gedient hast, so will ich dich selbst wieder hinaufbringen." Sie nahm es darauf bei der Hand und führte es vor ein großes Tor. Das Tor ward aufgetan, und wie das Mädchen gerade darunter stand, fiel ein gewaltiger Goldregen, und alles Gold blieb an ihm hängen, so daß es über und über davon bedeckt war. "Das sollst du haben, weil du so fleißig gewesen bist," sprach die Frau Holle und gab ihm auch die Spule wieder, die ihm in den Brunnen gefallen war. Darauf ward das Tor verschlossen, und das Mädchen befand sich oben auf der Welt, nicht weit von seiner Mutter Haus; und als es in den Hof kam, saß der Hahn auf dem Brunnen und rief:
"Kikeriki,
Unsere goldene Jungfrau ist wieder hie."
Da ging es hinein zu seiner Mutter, und weil es so mit Gold bedeckt ankam, ward es von ihr und der Schwester gut aufgenommen.
Das Mädchen erzählte alles, was ihm begegnet war, und als die Mutter hörte, wie es zu dem großen Reichtum gekommen war, wollte sie der andern, häßlichen und faulen Tochter gerne dasselbe Glück verschaffen. Sie mußte sich an den Brunnen setzen und spinnen; und damit ihre Spule blutig ward, stach sie sich in die Finger und stieß sich die Hand in die Dornhecke. Dann warf sie die Spule in den Brunnen und sprang selber hinein. Sie kam, wie die andere, auf die schöne Wiese und ging auf demselben Pfade weiter. Als sie zu dem Backofen gelangte, schrie das Brot wieder: "Ach, zieh mich raus, zieh mich raus, sonst verbrenn ich, ich bin schon längst ausgebacken." Die Faule aber antwortete: "Da hätt ich Lust, mich schmutzig zu machen," und ging fort. Bald kam sie zu dem Apfelbaum, der rief: "Ach, schüttel mich, schüttel mich, wir Äpfel sind alle miteinander reif." Sie antwortete aber: "Du kommst mir recht, es könnte mir einer auf den Kopf fallen," und ging damit weiter. Als sie vor der Frau Holle Haus kam, fürchtete sie sich nicht, weil sie von ihren großen Zähnen schon gehört hatte, und verdingte sich gleich zu ihr. Am ersten Tag tat sie sich Gewalt an, war fleißig und folgte der Frau Holle, wenn sie ihr etwas sagte, denn sie dachte an das viele Gold, das sie ihr schenken würde; am zweiten Tag aber fing sie schon an zu faulenzen, am dritten noch mehr, da wollte sie morgens gar nicht aufstehen. Sie machte auch der Frau Holle das Bett nicht, wie sich's gebührte, und schüttelte es nicht, daß die Federn aufflogen. Das ward die Frau Holle bald müde und sagte ihr den Dienst auf. Die Faule war das wohl zufrieden und meinte, nun würde der Goldregen kommen; die Frau Holle führte sie auch zu dem Tor, als sie aber darunterstand, ward statt des Goldes ein großer Kessel voll Pech ausgeschüttet. "Das ist zur Belohnung deiner Dienste," sagte die Frau Holle und schloß das Tor zu. Da kam die Faule heim, aber sie war ganz mit Pech bedeckt, und der Hahn auf dem Brunnen, als er sie sah, rief:
"Kikeriki,
Unsere schmutzige Jungfrau ist wieder hie."
Das Pech aber blieb fest an ihr hängen und wollte, solange sie lebte, nicht abgehen.
Хозяйка подземелья, бабушка Вьюга или госпожа Метелица? Кого встречают попадающие в колодец девушки? Волшебная Frau Holle награждает за трудолюбие и жестоко наказывает за лень... Известная сказка братьев Гримм о зимней волшебнице.
Госпожа Метелица (Госпожа Вьюга)
Было у одной вдовы две дочери; одна была красивая и работящая, а другая - уродливая и ленивая. Но мать больше любила уродливую и ленивую, а той приходилось исполнять всякую работу и быть в доме золушкой.
Бедная девушка должна была каждый день сидеть на улице у колодца и прясть пряжу, да так много, что от работы у нее кровь выступала на пальцах.
И вот случилось однажды, что все веретено залилось кровью. Тогда девушка нагнулась к колодцу, чтобы его обмыть, но веретено выскочило у нее из рук и упало в воду. Она заплакала, побежала к мачехе и рассказала ей про свое горе.
Стала мачеха ее сильно бранить и была такою жестокой, что сказала:
- Раз ты веретено уронила, то сумей его и назад достать.
Вернулась девушка к колодцу и не знала, что ей теперь и делать; и вот прыгнула она с перепугу в колодец, чтоб достать веретено. И стало ей дурно, но когда она опять очнулась, то увидела, что находится на прекрасном лугу, и светит над ним солнце, и растут на нем тысячи разных цветов. Она пошла по лугу дальше и пришла к печи, и было в ней полным-полно хлеба, и хлеб кричал:
- Ах, вытащи меня, вытащи, а не то я сгорю,- я давно уж испекся!
Тогда она подошла и вытащила лопатой все хлебы один за другим.
Пошла она дальше и пришла к дереву, и было на нем полным-полно яблок, и сказало ей дерево:
- Ах, отряхни меня, отряхни, мои яблоки давно уж поспели!
Она начала трясти дерево, и посыпались, словно дождь, яблоки наземь, и она трясла яблоню до тех пор, пока не осталось на ней ни одного яблока. Сложила она яблоки в кучу и пошла дальше.
Пришла она к избушке и увидела в окошке старуху, и были у той такие большие зубы, что стало ей страшно, и она хотела было убежать. Но старуха крикнула ей вслед:
- Милое дитятко, ты чего боишься! Оставайся у меня. Если ты будешь хорошо исполнять у меня в доме всякую работу, тебе будет хорошо. Только смотри, стели как следует мне постель и старательно взбивай перину, чтобы перья взлетали, и будет тогда во всем свете идти снег - госпожа Метелица.
Так как старуха обошлась с нею ласково, то на сердце у девушки стало легче, и она согласилась остаться и поступить к госпоже Метелице в работницы. Она старалась во всем угождать старухе и всякий раз так сильно взбивала ей перину, что перья взлетали кругом, словно снежинки; и потому девушке жилось у нее хорошо, и она никогда не слыхала от нее дурного слова, а вареного и жареного каждый день было у ней вдосталь.
Так прожила она некоторое время у госпожи Метелицы, да вдруг запечалилась и поначалу сама не знала, чего ей не хватает; но, наконец, она поняла, что тоскует по родному дому, и хотя ей было здесь в тысячу раз лучше, чем там, все же она стремилась домой. Наконец она сказала старухе:
- Я истосковалась по родимому дому, и хотя мне так хорошо здесь под землей, но дольше оставаться я не могу, мне хочется вернуться наверх - к своим.
Госпожа Метелица сказала:
- Мне нравится, что тебя тянет домой, и так как ты мне хорошо и прилежно служила, то я сама провожу тебя туда. - Она взяла ее за руку и привела к большим воротам.
Открылись ворота, и когда девушка оказалась под ними, вдруг пошел сильный золотой дождь, и все золото осталось на ней, так что вся она была сплошь покрыта золотом.
- Это тебе за то, что ты так прилежно работала, - сказала госпожа Метелица и вернула ей также и веретено, упавшее в колодец. Вот закрылись за ней ворота, и очутилась девушка опять наверху, на земле, и совсем недалеко от дома своей мачехи. И только она вошла во двор, запел петух, он как раз сидел на колодце:
Ку-ка-ре-ку!
Наша девица златая тут как тут.
И вошла она прямо в дом к мачехе; и оттого что была она вся золотом покрыта, ее приняли и мачеха и сводная сестра ласково.
Рассказала девушка все, что с ней приключилось. Как услыхала мачеха о том, как достигла она такого большого богатства, захотелось ей добыть такого же счастья и для своей уродливой, ленивой дочери.
И она посадила ее у колодца прясть пряжу; а чтоб веретено было у ней тоже в крови, девушка уколола себе палец, сунув руку в густой терновник, а потом кинула веретено в колодец, а сама прыгнула вслед за ним.
Попала она, как и ее сестра, на прекрасный луг и пошла той же тропинкой дальше. Подошла она к печи, а хлеб опять как закричит:
- Ах, вытащи меня, вытащи, а не то я сгорю, - я давно уж испекся!
Но ленивица на это ответила:
- Да что мне за охота пачкаться! - и пошла дальше.
Подошла она вскоре к яблоне; и заговорила яблоня:
- Ах, отряхни меня, отряхни, мои яблоки давно уж поспели!
Но ответила она яблоне:
- Еще чего захотела, ведь яблоко может упасть мне на голову! - и двинулась дальше.
Когда она подошла к дому госпожи Метелицы, не было у ней никакого страха, - она ведь уже слыхала про ее большие зубы, - и тотчас нанялась к ней в работницы. В первый день она старалась, была в работе прилежная и слушалась госпожу Метелицу, когда та ей что поручала, - она всё думала о золоте, которое та ей подарит. Но на второй день стала она полениваться, на третий и того больше, а потом и вовсе не захотела вставать рано утром. Она не стлала госпоже Метелице постель как следует и не взбивала ей перины так, чтобы перья взлетали вверх. Это, наконец, госпоже Метелице надоело, и она отказала ей в работе. Ленивица очень этому обрадовалась, думая, что теперь-то и посыплется на нее золотой дождь.
Госпожа Метелица повела ее тоже к воротам, но когда она стояла под ними, то вместо золота опрокинулся на нее полный котел смолы.
- Это тебе в награду за твою работу, - сказала госпожа Метелица и закрыла за ней ворота.
Вернулась ленивица домой вся в смоле; и как увидел ее петух, сидевший на колодце, так и запел:
Ку-ка-ре-ку!
Наша девушка грязнуха тут как тут.
А смола на ней так на всю жизнь и осталась, и не смыть ее было до самой смерти.
Учителя называли этот класс "страшным" из-за обилия хулиганов... Чего только не вытворяли одноклассники. Но вот произошло событие, которое всех их исправило... Что же случилось?
Наташенька
Наш пятый «Б» учителя называюсь страшным. Много у нас хулиганов всяких. Вот Миша: поймает муху, в чернила намочит и пустит ее на парту соседу. Муха ползет и чертика на парте рисует, а ребята смеются. А ещё как-то Миша у себя на лбу петушка нарисовал ...
А Федька однажды на уроке тихонько выпрыгнул в окно, сел на дереве и там диктант пишет. Под конец урока заскочил в класс, сел за партой и сдает учителю тетрадь. Учитель удивляется:
— Тебя же не было в классе! Откуда ты взялся?
А все хохочут.
Петька умеет петь, как сверчок. Один раз так спел, что и учительница заслушалась.
— Где он здесь живет? — говорит. — Вечером приду послушать. Люблю, как сверчок поет.
Мы так и не поняли, пошутила учительница или действительно поверила, что в классе сверчок завелся.
В Гриши рубашка всегда в чернилах ...
И вот весной в наш пятый «Б» пришла новая ученица — Наташенька. Синеглазая, с большой белокурой косой. А взгляд такой ласковый и добрый, что ребята наши его не выдерживают, глаза опускают.
Что же произошло в нашем классе? Замолчали, притихли все хулиганы. Бывает Мише месяц загадывают постричься, он как и не слышит. А вот сам постригся. Зеркальце в кармане носит. И петушков на своем лбу не рисует. Федя по всем предметам тетради позаводил. Петьке кто-то шепнул на уроке: «Спой по-сверчковски ...» — и схватил за то оплеуху. А у Гриши (диво дивное!) рубашка чистая-чистая.
И что произошло с нашим пятым «Б»?
О чём пишут поэты-современники?.. О суете или о чем-то пустом?.. А может быть "о важном"?
Если хочешь о важном — давай о важном
Если хочешь о важном — давай о важном.
Хотя это понятие так двояко.
Одиночество — вовсе не так уж страшно.
Страшно в двадцать один умереть от рака.
Страшно ночью не спать от грызучей боли,
Что вползает под кожу и ест с корнями.
А ты роешь могилу от слов «уволен»,
Или «лучше остаться с тобой друзьями».
Говоришь, как пугающи предпосылки
Неизбежности рока, судьбы, удела?
Страшен выбор — идти собирать бутылки,
или сразу идти на торговлю телом.
Говоришь, нет квартиры в многоэтажке,
Платежи коммунальные шею душат?
А когда-то хватало малины в чашке
И оладушек бабушкиных на ужин.
Говоришь, что вокруг — дураки и драмы,
Что в кошмарах — тупые пустые лица.
Страшно — в девять ребенку лишиться мамы.
Страшно — маме ребенку не дать родиться.
Страшно видеть, как мир в себе носит злобу,
Как друзья обменялись ножами в спину.
Если хочешь о важном — давай о добром.
Как быть добрым хотя бы наполовину?
Как найти в себе силу остаться честным,
Ощутить в себе волю, очистить душу?
Правда, хочешь о важном? Садись. Чудесно,
Это важно, что ты еще хочешь слушать.
Сказка об удивительно сильном богатыре Никите Кожемяке и его сражении со Змеем. Знаете, как он поступил, совершив подвиг? Чего захотел за свою выполненную работу?
Никита Кожемяка
Около древнего города Киева появился страшный змей. Брал он с народа поборы немалые: с каждого двора по красной девице. Возьмёт девицу и съест.
Вот пришел черед царской дочери. Схватил змей царевну и унёс к себе в пещеру, а есть не стал: была царская дочка красавицей, и оставил он её в своей пещере хозяйкой.
Полетит змей на свои промыслы, а пещеру завалит бревнами, чтоб царевна не ушла.
У той царевны была собачка, увязалась с ней из дому. Напишет, бывало, царевна записочку батюшке с матушкой, привяжет собачке на шею, а та побежит, куда надо, да и ответ принесёт. Вот раз царь с царицею и пишут царевне: узнай, кто сильнее змея? Царевна стала у змея допытываться, кто его сильнее. Тот долго не говорил, а раз рассказал, что живёт в городе Киеве Кожемяка — тот его сильнее. Узнала про это царевна и написала батюшке: найдите в городе Киеве Никиту Кожемяку да пошлите его меня из неволи выручать.
Царь, получив такую весть, нашел Никиту Кожемяку и сам пошел просить его, чтобы освободил богатырь землю от лютого змея и выручил царевну. В ту пору Никита кожи мял, держал он в руках двенадцать кож. Как увидел Кожемяка, что к нему пришел сам царь, задрожал со страху, руки у него затряслись — и разорвал он те двенадцать кож. Да сколько ни упрашивал царь Кожемяку, тот не соглашался.
Тогда собрали в городе пять тысяч маленьких детей и послали к Никите. Стали дети со слезами просить, чтобы пошел он со змеем биться. Пожалел Никита детишек. Взял триста пудов веревки, насмолил смолою, весь обмотался, чтобы змей его не съел, и пошел к пещере.
Подошел Никита к пещере змеиной, а змей заперся и не выходит к нему. «Выходи, змей, в чистое поле! Давай силой мериться!» — сказал Никита и стал уже дверь ломать. Змей, видя беду неминучую, вышел к нему в чистое поле. Долго ли, коротко ли бился со змеем Никита Кожемяка, только повалил змея. Тут змей стал молить Никиту: «Не бей меня до смерти, Никита Кожемяка! Сильнее нас с тобой никого на свете нет. Разделим всю землю поровну: ты будешь жить в одной половине, а я в другой». «Хорошо, — сказал Никита, — надо межу проложить».
Сделал Кожемяка соху в триста пудов, запряг в неё змея и стал от Киева межу пропахивать. Провел борозду от Киева до моря. «Ну, — говорит змей, — теперь мы всю землю разделили!» — «Землю разделили, давай море делить», — отвечает Никита. Потащил змей соху в море и утонул в нём.
Вернулся Никита Кожемяка в Киев. Навстречу ему люди бегут, царь с царицей предлагают дары драгоценные. Ничего не взял Никита Кожемяка за свою работу, пошел опять кожи мять.
Вы слыхали, как поют ослы? А хор ослов? А хор ослов с завышенной самооценкой? :))
Парнас
(Иван Крылов)
Когда из Греции вон выгнали богов
И по мирянам их делить поместья стали,
Кому-то и Парнас тогда отмежевали;
Хозяин новый стал пасти на нем Ослов.
Ослы, не знаю как-то, знали,
Что прежде Музы тут живали,
И говорят: «Недаром нас
Пригнали на Парнас:
Знать, Музы свету надоели,
И хочет он, чтоб мы здесь пели»
«Смотрите же», кричит один: «не унывай!
Я затяну, а вы не отставай!
Друзья, робеть не надо!
Прославим наше стадо,
И громче девяти сестер
Подымем музыку и свой составим хор!
А чтобы нашего не сбили с толку братства,
То заведем такой порядок мы у нас:
Коль нет в чьем голосе ослиного приятства,
Не принимать тех на Парнас».
Одобрили Ослы ослово
Красно-хитро-сплетенно слово:
И новый хор певцов такую дичь занес,
Как будто тронулся обоз,
В котором тысяча немазанных колес.
Но чем окончилось разно-красиво пенье?
Хозяин, потеряв терпенье,
Их всех загнал с Парнаса в хлев.
Мне хочется, невеждам не во гнев,
Весьма старинное напомнить мненье:
Что если голова пуста,
То голове ума не придадут места.
Як гукнеться, так і відгукнеться...
Яблуко від яблуні недалеко падає...
А які прислів'я вам згадалися, після знайомства з оповіданням Василя Сухомлинського "Петрик і Павлик"?
Петрик і Павлик
Біля столу сидять батько з матір’ю. Мати шиє, батько газету читає.
Петрик бавиться на дивані: коника сідлає, в далеку дорогу збирається, про мандрівки за синє море мріє...
Глянула мати у вікно й каже батькові:
— Тітку Марфу чорт несе.
Петрик мерщій розсідлав коня, підвівся, щоб глянути у вікно на те диво дивне, та вже було пізно. Тітка Марфа стукача в двері.
Мати сказала:
— Увійдіть, будь ласка.
Коли тітка Марфа завітала до хати, мама ласкавим голосом запросила її сісти.
Тітка сіла, важко зітхнула й промовила:
— Ледве дійшла. Так ноги болять, так болять.
Петрик довго дивився на тітку Марфу й здивовано запитав:
— Тітко Марфо, хіба ви самі йшли?
— Та не їхала ж, а йшла, — відповіла тітка й усміхнулась.
— А ви ж, мамо, казали, що тітку Марфу чорт несе, — дорікнув Петрик.
Материне лице нараз і спалахнуло, потім зблідло. Вона похилила голову й дивилась на шитво.
Батько затулився газетою. Тітка Марфа підвелася й тихо вийшла. У хаті запала гнітюча тиша.
Минуло багато років. Петро став дорослий. Тепер у нього є дружина й синок Павлик.
Якось у гості до Петра прийшла стара мати. Погостювала. А тут і вечір.
Мати й роздумує вголос:
— Що його робити: чи додому йти, чи заночувати у вас? Сутеніє, а дорога далека.
— Ідіть, мамо, додому, — каже син Петро.
А Павлик саме на дивані бавився: коника сідлав, у далеку дорогу збирався, про мандрівку за синє море мріяв.
Як почув, що батько виряджає бабусю, мерщій і своє вставив:
— Я вам, бабусю, коника дам... Сідайте на нього і їдьте.
Бабуся одяглася й затулила хусткою обличчя.
Хотите узнать, отчего лесные звери стали домашнего кота бояться? Тогда непременно послушайте эту сказку.
(Сказка "Кот и лиса" в обработке Ольги Капицы)
Кот и лиса
Был у мужика кот, да такой проказник — просто беда! Надоел он мужику, тот отнёс его в лес да там и оставил. Бродил-бродил кот по лесу, а навстречу ему лиса. Увидела она кота и дивуется: «Сколько лет в лесу живу, а этакого зверя не видала».
Поклонилась коту и спрашивает:
— Скажи, добрый молодец, кто ты такой? Как тебя по имени звать?
А кот спину выгнул, усы растопорщил и говорит:
— Я из сибирских лесов Кот Котофеич.
Пойдём ко мне в гости, Кот Котофеич.
Привела лиса кота в свою нору, и стали они вместе жить.
На другой день бежит лиса по лесу, а навстречу ей волк:
— Где ты, лисонька, пропадала?
— А я замуж вышла.
— А за кого?
— А есть таков — из сибирских лесов Кот Котофеич.
— А как бы мне посмотреть на него?
— Можно. Только Кот Котофеич у меня сердитый, коли кто не по нём, сейчас съест. К нему без подарков нельзя идти. Приготовь подарок да приходи познакомиться.
Идёт лиса дальше, а навстречу ей медведь.
— Где ты, лисонька, пропадала? Давно тебя не видно.
— А я замуж вышла.
— А за кого?
— А есть таков — из сибирских лесов Кот Котофеич.
— А как бы мне посмотреть на него?
— Можно. Только Кот Котофеич у меня сердитый, коли кто не по нём, сейчас съест. К нему без подарков нельзя идти. Приготовь что-нибудь да приходи познакомиться.
Принёс волк барана. А медведь притащил целого быка. Стали думать, как лису с котом позвать. Вдруг бежит заяц. Медведь и говорит:
— Ступай к лисе да скажи, что Михайло Иванович с братом Левоном Ивановичем давно уже ждут её с Котофеем Котофеевичем. И подарки принесли.
Заяц побежал к лисе. А медведь и волк стали думать, где им спрятаться.
Медведь положил волка в кусты, завалил его сухими листьями, а сам влез на сосну и поглядывает, не идёт ли Котофей Котофеевич.
Заяц прибежал к лисе и говорит:
— Михайло Иванович с братом Левоном Ивановичем прислали сказать, что давно ждут вас и подарки принесли.
— Ступай, косой, скажи, — сейчас будем.
Вот идут кот с лисой. Медведь увидел их и шепчет волку:
— Ну, брат Левон, вон идёт лиса с Котофеем Котофеевичем. Какой же он маленький!
А кот увидел быка — шерсть на нём взъерошилась, начал он рвать мясо зубами и когтями, а сам урчит: «Мяу, мяу».
А медведю со страху слышится: «Мало, мало!»
«Не велик зверь, а прожористый, — думает медведь. — Нам четверым не съесть, а ему одному мало!»
Захотелось и волку посмотреть на Котофея Котофеевича, да через листья не видно. Стал он нос высовывать, а кот услыхал, что листья шевелятся, подумал, что это мышь. Как кинется — и вцепился в волчью морду.
Волк вскочил и пустился бежать. А кот испугался его и прыгнул на сосну, где медведь сидел.
Испугался медведь — думает: и до него дело дошло. Кинулся с дерева на землю, вскочил — да бежать.
А лиса им вслед кричит:
— Вот погодите! Задаст вам Котофей Котофеевич!
С той поры все звери в лесу стали кота бояться.
Как аукнется, так и откликнется...
Яблоко от яблони недалеко падает...
А какие пословицы вам вспомнились, после знакомства с рассказом Василия Сухомлинского "Петя и Павлик"?
Петя и Павлик
У стола сидят отец с матерью. Мать шьет, отец газету читает. Пятилетний Петя на диване играет: лошадку седлает, в дальний путь собирается, мечтает о путешествиях за синее море.
Посмотрела мать в окно и говорит отцу:
— Тётку Марфу черт несет...
Петя быстро расседлал лошадку, поднялся, чтобы взглянуть в окно на диво дивное, но опоздал. Тётка Марфа уже стучала в дверь.
Мама сказала:
— Войдите, пожалуйста.
Когда тётка Марфа вошла, мать ласковым голосом пригласила ее присесть. Тётя села, тяжело вздохнула и промолвила:
— Еле дошла. До того ноги болят, до того болят...
Петя с изумлением смотрел на тётку Марфу. Он спросил:
— Тётя Марфа, разве вы сами шли?
— Не ехала же, а шла, — ответила тётя и улыбнулась.
— Вы же, мама, говорили, что тётку Марфу черт несет, — с упреком сказал Петя.
Лицо матери вспыхнуло, потом побледнело. Она опустила голову и смотрела на шитье. Отец закрылся газетой. Тётка Марфа поднялась и тихо вышла. В доме воцарилась гнетущая тишина.
Прошло много лет. Петя стал взрослым человеком, у него — жена и пятилетний сын Павлик.
Однажды в гости к сыну пришла старая мать. Погосила, приближался вечер. Мать размышляет вслух:
— Что мне делать — домой идти или у вас переночевать у вас? Темнеет, а дорога дальняя.
— Идите, мама, домой, — сказал сын.
А пятилетний Павлик в это время на диване играл: лошадку седлал, в дальнюю дорогу собирался, о путешествиях за синее море мечтал. Услышав, как отец провожает бабушку, Павлик быстрей и своё добавил:
— Я вам, бабушка, лошадку дам. Садитесь на него и езжайте... Бабушка оделась и закрыла платком лицо.
Казахская сказка-притча об удивительно хитрой и взаимовыгодной сделке. Во всяком случае, каждый участник продажи остался доволен результатом :)
Хитрый Алдар-Косе
Жил в одном ауле безбородый хитрец Алдар-Косе. Глаза у него были острые, ноги быстрые, руки проворные, а ум ещё проворнее. Любил Алдар-Косе пошутить и посмеяться, особенно над глупцами и скрягами. Богатства у него не было, но хитростью он не раз добывал себе на обед жирного барана.
Жатыр-бай был человеком жадным и глупым. Стада у него были большие: начнёт считать на рассвете, а закончит на закате. Пришёл к нему как-то Алдар-Косе и говорит:
— Почтенный бай, есть у меня два рубля, а кошелька нет. Хожу, держу деньги в руке — рука устала. Хочу я от этих денег избавиться. Не поможешь ли ты мне?
— Давай, давай, помогу! — обрадовался бай. — Скажи только, как?
— Продай мне за два рубля какого-нибудь плохонького козлёнка, — говорит Алдар-Косе.
Подумал, подумал бай: «Ну что ж, можно продать». Поймал в стаде хроменького козлёнка, тощего, чуть живого, которому всего-то два дня до смерти осталось, и подаёт Алдару Косе:
— Вот бери, хоть и жалко дёшево отдавать. Хороший козлёнок. Давай два рубля!
Алдар-Косе взял козлёнка, а деньги в кулаке держит:
— Знаешь что, почтенный бай. Я передумал. Бери два рубля и козлёнка в придачу, а мне дай ягнёнка.
«Что ж, не плохая мена, — подумал бай: — два рубля да ещё козлёнок в придачу!» — и пошёл ловить ягнёнка. Поймал самого маленького и подаёт Алдару-Косе:
— Вот, бери. Хороший ягнёнок. Давай два рубля и козлёнка.
Алдар-Косе взял ягнёнка, а деньги в кулаке держит и козлёнка из рук не выпускает:
— Знаешь что, почтенный бай. Я передумал. Бери два рубля, козлёнка и ягнёнка в придачу, а мне дай козу.
«Неплохая мена, — подумал бай: — два рубля да козлёнок, да ещё ягнёнок в придачу». И пошёл ловить козу. Поймал самую тощую и подаёт Алдару-Косе:
— Вот, бери, хорошая коза. Давай два рубля, козлёнка и ягнёнка.
— Постой, постой, почтенный бай! — говорит Алдар-Косе: — Я передумал. Бери два рубля, козлёнка, ягнёнка и козу в придачу, а мне дай только одного барана, но позволь мне самому его выбрать.
«Вот эта мена выгодней всех других! — подумал обрадованный бай: — Два рубля, козлёнок, ягнёнок да ещё коза в придачу — и всё это за одного барана!» И говорит Алдару-Косе:
— Что ж, выбирай!
Выбрал Алдар-Косе себе самого большого, жирного барана, отдал баю два рубля, козлёнка, ягнёнка и козу в придачу, взвалил барана на плечи и пошёл, а бай Жатыр-бай посмеивался, потирая руки:
— Ну и глупец же Алдар-Косе! Столько добра отдал за одного только барана!
Так и не понял бай, кто из них в дураках остался.
Если в доме стали пропадать галстуки, косынки и сахар — не спешите искать барабашку или ругать детей... Возможно все улики спрятаны в одном месте...
Воришка
Однажды нам подарили молодую белку. Она очень скоро стала совсем ручная, бегала по всем комнатам, лазила на шкафы, этажерки, да так ловко — никогда ничего не уронит, не разобьёт.
В кабинете у отца над диваном были прибиты огромные оленьи рога. Белка часто по ним лазила: заберётся, бывало, на рог и сидит на нём, как на сучке дерева.
Нас, ребят, она хорошо знала. Только войдёшь в комнату, белка прыг откуда-нибудь со шкафа прямо на плечо. Это значит — она просит сахару или конфетку. Очень любила сладкое.
Конфеты и сахар у нас в столовой, в буфете, лежали. Их никогда не запирали, потому что мы, дети, без спросу ничего не брали.
Но вот как-то зовёт мама нас всех в столовую и показывает пустую вазочку:
— Кто же это конфеты отсюда взял?
Мы глядим друг на друга и молчим — не знаем, кто из нас это сделал. Мама покачала головой и ничего не сказала. А на следующий день сахар из буфета пропал и опять никто не сознался, что взял. Тут уж и отец рассердился, сказал, что теперь всё будет запирать, а нам всю неделю сладкого не даст.
И белка заодно с нами без сладкого осталась. Вспрыгнет, бывало, на плечо, мордочкой о щёку трётся, за ухо зубами дёргает — просит сахару. А где его взять?
Один раз после обеда сидел я тихонько на диване в столовой и читал. Вдруг вижу: белка вскочила на стол, схватила в зубы корочку хлеба — и на пол, а оттуда на шкаф. Через минуту, смотрю, опять на стол забралась, схватила вторую корочку — и опять на шкаф.
«Постой, — думаю, — куда это она хлеб всё носит?» Подставил я стул, заглянул на шкаф. Вижу — старая мамина шляпа лежит. Приподнял я её — вот тебе раз! Чего-чего только под нею нет: и сахар, и конфеты, и хлеб, и разные косточки...
Я — прямо к отцу, показываю: «Вот кто у нас воришка!»
А отец рассмеялся и говорит:
— Как же это я раньше не догадался! Ведь это наша белка на зиму себе запасы делает. Теперь осень, на воле все белки корм запасают, ну и наша не отстаёт, тоже запасается.
После такого случая перестали от нас запирать сладкое, только к буфету крючок приделали, чтобы белка туда залезть не могла. Но белка на этом не успокоилась, всё продолжала запасы на зиму готовить. Найдёт корочку хлеба, орех или косточку — сейчас схватит, убежит и запрячет куда-нибудь.
А то ходили мы как-то в лес за грибами. Пришли поздно вечером усталые, поели — и скорее спать. Кошёлку с грибами на окне оставили: прохладно там, не испортятся до утра.
Утром встаём — вся корзина пустая. Куда же грибы делись? Вдруг отец из кабинета кричит, нас зовёт. Прибежали к нему, глядим — все оленьи рога над диваном грибами увешаны. И на крючке для полотенца, и за зеркалом, и за картиной — всюду грибы. Это белка ранёхонько утром постаралась: развесила грибы себе на зиму посушить.
В лесу белки всегда осенью грибы на сучьях сушат. Вот и наша поспешила. Видно, почуяла зиму.
Скоро и вправду наступили холода. Белка всё старалась забраться куда-нибудь в уголок, где бы потеплее, а как-то раз она и вовсе пропала. Искали, искали её — нигде нет. Наверное, убежала в сад, а оттуда в лес.
Жалко нам стало белочки, да ничего не поделаешь.
Собрались топить печку, закрыли отдушник, наложили дров, подожгли. Вдруг в печке как завозится что-то, зашуршит! Мы отдушник поскорее открыли, а оттуда белка пулей выскочила — и прямо на шкаф.
А дым из печки в комнату так и валит, в трубу никак не идёт. Что такое? Брат сделал из толстой проволоки крючок и просунул его через отдушину в трубу, чтобы узнать, нет ли там чего.
Глядим — тащит из трубы галстук, мамину перчатку, даже бабушкину праздничную косынку там разыскал.
Всё это наша белка себе для гнезда в трубу затащила. Вот ведь какая! Хоть и в доме живёт, а лесные повадки не оставляет. Такова уж, видно, их беличья натура.
Cказка о принцессе Розе, Разбитом сердце и ландыше. Целый букет действующих лиц! А вы знаете как возникли эти цветы?
Разбитое сердце и ландыш
Однажды жил на свете несчастный Горбун. Он был совсем одинок — мать и отца он даже не помнил, братьев и сестер у него не было. Никто никогда не называл его другом, а его губы тоже ни разу не произносили этого слова. Про любовь он читал лишь в книжках и знал, что она ласкает сердце, как легкое дуновение, или жжет его, как пламя, что она может вознести человека на небеса и низвергнуть в ад.
Одинокий человек был уверен, что ни легкое дуновенье, ни пламенный жар никогда не коснутся его больного, бьющегося с перебоями сердца. Горбун был до того безобразен, что его пробирала дрожь, когда ему случалось глянуть в зеркало.
И кто полюбит такого, когда на свете есть столько красивых и ловких юношей? Да и сам он, с таким сердцем, мог разве полюбить женщину? Нет, сердце его могло только желчно ненавидеть и завидовать, и одни лишь проклятия срывались с губ Горбуна. Узенькие глазки не замечали ни нежного багрянца восходящего солнца, ни зеленоватого отблеска месяца, они всегда смотрели вниз и видели лишь грязные лужи и дорожные ухабы. Его острый нос не улавливал опьяняющих ароматов цветов, зато еще издали чуял запах падали и плесени. И неудивительно, что весь мир стал со временем казаться ему гадким, грязным и вонючим, и сознание этого доставляло ему злую радость, ибо в таком мире он сам уже не казался себе исключением.
Но однажды — совершенно случайно — он увидел принцессу Розу, вышедшую на прогулку в парк.
Люди обнажали перед ней головы и останавливались, только один он в растерянности моргал глазами, не в силах осознать, что на свете существует такая красота. Розовые щеки, карие глаза, алые губы и затянутый в зеленое платье стан принцессы были так полны жизни и юной свежести, что каждый, увидев ее, словно скидывал с плеч бремя лет.
Многие старцы проделывали далекий и трудный путь, чтобы хоть раз взглянуть на принцессу Розу и помолодевшими вернуться домой. Роза всем ласково улыбалась, отвечая на приветствия. Только один человек не приветствовал ее, даже шапки не снял: тщедушный, уродливый Горбун стоял на краю дорожки и, морщась, глазел на триумфальное шествие принцессы. Для Розы это было так странно и необычно, что она остановилась и глубоко заглянула в злые глаза Горбуна. До чего одиноким и жалким казался этот мрачный человек! Розе стало бесконечно жаль его, и она одарила его своей самой теплой улыбкой.
Всего лишь один миг, но как он преобразил жизнь Горбуна! Теперь его глаза смотрели вверх, и он видел, как пышно цветут кусты белой и лиловой сирени, какие алые цветы распустил боярышник и как прекрасны деревья, когда в их листве играют солнечные зайчики. Легкие дуновения обдавали его лицо, и какие чудесные запахи они приносили с собой! А тут же, на краю дороги, росли фиалки. И откуда только эти маленькие цветочки брали силу, чтобы так радовать прохожих? Весельем веяло от солнечных зайчиков, игравших в вершинах деревьев, от ветра, шелестевшего листвой липы, от песен птиц и детского лепета.
Горбун стоял растерянный и не мог понять — почему так изменились его зрение и слух, почему он стал чувствовать красоту мира.
— Кого спросить об этом? — задал он себе вопрос.
— Меня спроси! — отвечало сердце.
— Ах ты, несчастное, всегда мрачное, как ночь, что ты можешь мне ответить, — обругал Горбун свое сердце.
— Я испытываю радость, потому что знаю теперь, что заставляет цветы цвести, птиц — петь, я знаю, что открыло тебе глаза и уши! — ликовало сердце.
— Да что же? Скажи мне, что? — допытывался Горбун.
— Это — любовь. Это она — нежная и жестокая, тихая и бурная, теплая и пламенная! Ты ведь любишь! Ты любишь принцессу Розу!
— Принцессу Розу? — испугался Горбун. — Чтоб я посмел любить принцессу Розу?
— А кто же может запретить тебе любить принцессу Розу? — спорило с ним сердце. — Приходи каждое утро сюда и, как все, приветствуй ее.
Горбун послушался своего сердца и изо дня в день ходил встречать Розу, склоняя голову в благоговейном приветствии, когда принцесса приближалась к нему. Она проходила мимо, и лицо его словно ласкало нежным дуновением.
То была чудеснейшая пора его жизни. Откуда у него появилась такая сила, чтобы весь день, до позднего вечера, колоть камни? Откуда взялся голос, чтобы петь вместе с жаворонками и соловьями? Горбун не знал, о чем поет жаворонок, о чем поет соловей, но сам он пел о Розе, о ее красоте, о своей любви.
Несчастный Горбун, он не знал, что внезапная буря может подняться не только в природе, но и в душе человека. Она нагрянула неожиданно, когда он утром, отправляясь в парк, чтобы полюбоваться на Розу и впитать в себя свежесть и силу на весь тяжелый трудовой день, увидел, что город украшен лампионами и гирляндами, а улицы кишат толпами празднично одетых людей. Люди несли гитары, свирели и тамбурины, только одна маленькая девочка держала в руке колокольчик. То была бедная пастушка Майя, она нигде не могла достать гитару или дудку и сняла с шеи козы колокольчик, потому что и ей в этот торжественный день хотелось как-то выразить свою радость.
Тогда Горбун спросил одного встречного, в честь кого так разукрашен город и почему на улицах так много народу.
Встречный удивленно ответил:
— Где же ты живешь, любезный, если не знаешь, что сегодня наша принцесса выходит замуж.
— Принцесса? Какая принцесса? — пробормотал растерявшийся Горбун.
— Неужели ты не знаешь, что у нас только одна принцесса? Принцесса Роза!
Если бы незнакомец стукнул Горбуна по голове камнем, то не ошарашил бы так бедного влюбленного. Горбун рухнул на холодные камни, но мгновенно вскочил снова на ноги, ибо ему показалось, что он упал на пылающий костер. И, точно обожженный пламенем, он побежал по улицам в сторону парка, где каждое утро встречал Розу.
— Моя Роза! Моя Роза! — кричал он, чувствуя, как сердце его горит пламенем, которого не могут погасить слезы, ручьями бегущие по щекам.
Потом зазвенели гитары, засвистели свирели, высоко в воздух понеслись песни и радостные возгласы.
Народ приветствовал принцессу Розу и чужеземного принца, которые шли, — молодые и прекрасные, — одаривая ликующую толпу улыбками. Опьяненные счастьем, они не удивились, когда сквозь толчею продрался какой-то горбун, упал перед Розой на колени и начал умолять ее, причитая:
— Роза, Роза, ты ведь моя Роза! Прогони этого чужого человека и иди со мной!
— Опомнись, безумный! — закричали ему. — Не стыдно тебе, дурню, показываться таким оборванцем на глаза принцессе Розе?
— Жених нашелся!
— Лучше бы к метле посватался!
— Или к прошлогодней полевице!
Так жестокосердные люди издевались над Горбуном, а женщины показывали на него пальцем и смеялись.
Но ни предупреждения, ни издевки не могли образумить Горбуна.
Пламя любви испепелило последние искры разума. Выхватив из-за пояса кинжал, Горбун пронзил им сердце принцессы.
Люди в скорби склонили головы. Когда они подняли глаза, над толпой пронесся возглас удивления. Из окропленной кровью земли вырос благородный цветок с ароматными огненно-красными лепестками. Но каждого, кто только пытался коснуться его, он больно колол острыми, точно кинжал шипами.
— Это Роза, это наша Роза! — шептали люди. — Даже после смерти она дарит нам светлую радость.
По законам той страны, убийцу, из ревности лишившего жизни свою возлюбленную, изгоняли из общества, и он должен был селиться в скалистых горах.
Осыпаемый камнями и проклятиями, ушел туда и Горбун.
С тех пор его никто не видел, только в следующую весну маленькая пастушка Майя, искавшая козочку, отставшую от стада, нашла у подножья горы разбитое сердце.
Девочка вспомнила несчастного Горбуна, погибшего от безумной любви, и, склонившись над разбитым сердцем, заплакала, ибо она тоже была одинока и никем не любима.
И странно, слезы Майи впитались в скалу, а на том месте выросли два цветка. У одного из них лепестки были розовыми и вились вокруг стебелька, похожие на маленькие разбитые сердечки, другой расцвел белыми колокольчиками, свисавшими со стебля, точно прозрачные слезинки.
Позже люди пересадили эти цветы в сад и назвали розовый — разбитым сердцем, а белый — майским ландышем.
