Удивительное дело: дед теряет рукавичку, а на новоселье зимой прибегает не только мышка, но и лягушка! Что происходит дальше и что за XXXL размер у этого изделия?..
Рукавичка
Шел дед лесом, а за ним бежала собачка. Шел дед, шел, да и
обронил рукавичку. Вот бежит мышка, влезла в эту рукавичку и говорит:
— Тут я буду жить.
А в это время лягушка — прыг-прыг! — спрашивает:
— Кто, кто в рукавичке живет?
— Мышка — поскребушка. А ты кто?
— А я лягушка — попрыгушка. Пусти и меня!
— Иди.
Вот их уже двое. Бежит зайчик. Подбежал к рукавичке,
спрашивает:
— Кто, кто в рукавичке живет?
— Мышка — поскребушка, лягушка — попрыгушка. А ты кто?
— А я зайчик — побегайчик. Пустите и меня!
— Иди.
Вот их уже трое. Бежит лисичка:
— Кто, кто в рукавичке живет?
— Мышка — поскребушка, лягушка — попрыгушка да зайчик — побегайчик.
А ты кто?
-А я лисичка-сестричка. Пустите и меня!
Вот их уже четверо сидит. Глядь, бежит волчок — и тоже к
рукавичке, да и спрашивает:
— Кто, кто в рукавичке живет?
— Мышка — поскребушка, лягушка — попрыгушка, зайчик — побегайчик
да лисичка-сестричка. А ты кто?
— А я волчок — серый бочок. Пустите и меня!
— Ну иди!
Влез и этот. Уже стало их пятеро. Откуда ни возьмись, бредет
кабан:
— Хро-хро-хро, кто в рукавичке живет?
— Мышка — поскребушка, лягушка — попрыгушка, зайчик — побегайчик,
лисичка-сестричка да волчок — серый бочок. А ты кто?
— А я кабан — клыкан. Пустите и меня!
Вот беда, всем в рукавичку охота.
— Тебе и не влезть!
— Как-нибудь влезу, пустите!
— Ну, что ж с тобой поделаешь, лезь!
Влез и этот. Уже их шестеро. И так им тесно, что не
повернуться! А тут затрещали сучья: вылезает медведь и тоже к рукавичке
подходит, ревет:
— Кто, кто в рукавичке живет?
— Мышка — поскребушка, лягушка — попрыгушка, зайчик — побегайчик,
лисичка-сестричка, волчок — серый бочок да кабан — клыкан. А ты кто?
— Гу-гу-гу, вас тут многовато! А я медведюшка — батюшка.
Пустите и меня!
— Как же мы тебя пустим? Ведь и так тесно.
— Да как-нибудь!
— Ну уж иди, только с краешку!
Влез и этот. Семеро стало, да так тесно, что рукавичка того
и гляди, разорвется.
А тем временем дед хватился — нету рукавички. Он тогда
вернулся искать ее. А собачка вперед побежала. Бежала, бежала, смотрит — лежит
рукавичка и пошевеливается. Собачка тогда:
— Гав-гав-гав!
Звери испугались, из рукавички вырвались — да врассыпную по
лесу. А дед пришел и забрал рукавичку.
Добрая история о медвежонке, который превратился в снежинку и о ёжике, который преданно ждал, когда его друг поправится!
Зимняя сказка
С утра падал снег. Медвежонок сидел на опушке леса на пеньке, задрав голову, и считал, и слизывал упавшие на нос снежинки.
Снежинки падали сладкие, пушистые и прежде, чем опуститься совсем, привставали на цыпочки. Ах как это было весело!
«Седьмая», — прошептал Медвежонок и, полюбовавшись всласть, облизал нос.
Но снежинки были заколдованные: они не таяли и продолжали оставаться такими же пушистыми у Медвежонка в животе.
«Ах, здравствуйте, голубушка! — сказали шесть снежинок своей подруге, когда она очутилась рядом с ними. — В лесу так же безветренно? Медвежонок по-прежнему сидит на пеньке? Ах какой смешной Медвежонок!»
Медвежонок слышал, что кто-то в животе у него разговаривает, но не обращал внимания.
А снег все падал и падал. Снежинки все чаще опускались Медвежонку на нос, приседали и, улыбаясь, говорили: «Здравствуй, Медвежонок!»
«Очень приятно, — говорил Медвежонок. — Вы — шестьдесят восьмая». И облизывался.
К вечеру он съел триста снежинок, и ему стало так холодно, что он едва добрался до берлоги и сразу уснул. И ему приснилось, что он — пушистая, мягкая снежинка... И что он опустился на нос какому-то Медвежонку и сказал: «Здравствуй, Медвежонок!» — а в ответ услышал: «Очень приятно, вы — триста двадцатая...»
«Лам-па-ра-пам!» — заиграла музыка. И Медвежонок закружился в сладком, волшебном танце, и триста снежинок закружились вместе с ним. Они мелькали впереди, сзади, сбоку и, когда он уставал, подхватывали его, и он кружился, кружился, кружился...
Всю зиму Медвежонок болел. Нос у него был сухой и горячий, а в животе плясали снежинки. И только весной, когда по всему лесу зазвенела капель и прилетели птицы, он открыл глаза и увидел на табуретке Ёжика. Ёжик улыбался и шевелил иголками.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Медвежонок.
— Жду, когда ты выздоровеешь, — ответил Ёжик.
— Долго?
— Всю зиму. Я, как узнал, что ты объелся снегом — сразу перетащил все свои припасы к тебе...
— И всю зиму ты сидел возле меня на табуретке?
— Да, я поил тебя еловым отваром и прикладывал к животу сушеную травку...
— Не помню, — сказал Медвежонок.
— Еще бы! — вздохнул Ёжик. — Ты всю зиму говорил, что ты — снежинка. Я так боялся, что ты растаешь к весне...
Терапевтическая сказка, которая поможет справиться с проблемой грубого поведения у детей и неуважения к старшим. Мало ли, где ребенок может подцепить дурной пример :((
Волшебные капли
В начале осени, когда подули первые ветра, и заморосил грибной дождик, что-то странное стало происходить с бельчонком Мико. Раньше он был вежливым и добрым зверёнком, а тут вдруг стал капризничать, кричать, топать ножкой, если что-то происходило не так, как он хотел, и совсем забыл вежливые слова. Мама-белка очень расстраивалась и качала головой. Никак не могла она понять, что же случилось с её любимым сыночком. Думала она, думала и придумала.
— Завтра мы пойдём с тобой к лесному доктору, барсуку, — сказала она как-то Мико перед сном.
— Зачем? Я же здоров! – удивился бельчонок.
— Боюсь, что не здоров, — ответила его мама. – Что-то происходит с тобой: капризничаешь, кричишь, совсем разучился красиво разговаривать. Подумала я хорошо и поняла, что это скорей всего какая-то неизвестная мне болезнь. Ведь это началось совсем недавно, и раньше ты таким не был!
— Ладно, мам, — кивнул Мико. – Мне и самому не нравится кричать, а почему так получается, я и не знаю.
После этих слов укрылся бельчонок своим пушистым хвостом и заснул. А поутру собрались они с мамой и отправились к доктору барсуку, который жил на окраине леса возле разлапистой скособоченной ели.
Осмотрел доктор бельчонка, нахмурился, покачал своей большой пушистой головой, почесал за ухом и произнёс:
— Боюсь, что я тут ничем помочь не могу. Не болезнь это, а колдовство.
— Как колдовство?! – испугалась мама-белка.
— Объявился в нашем лесу злой волшебник. Не нравятся ему добрые дети, которые хорошо себя ведут и красиво разговаривают. Вот он и заколдовывает зверят. Вместо того, чтобы красиво разговаривать, вежливо просить, они кричат, грубят и капризничают. Совсем как ты, Мико.
— Теперь всё понятно, — грустно кивнула головой мама-белка. – То-то я думаю, что моего сына как подменили! И что же нам теперь делать, если вы не можете помочь моему бельчонку? Если честно, то я и сама ужасно устала, от его крика, грубости и капризов. Даже голова болит.
Доктор барсук задумался, снова почесал за ухом, взглянул на бельчонка Мико, потом на маму-белку и произнёс:
— Что правда, то правда. Мико я помочь не могу. А вот вам, пожалуй, смогу помочь. Выпишу-ка я вам рецепт на одни необыкновенные капли. Будете закапывать их два раза в день в каждое ухо.
— Что же это за капли?! — удивилась мама-белка. – Заколдовали-то не меня!
— Эти капли, — улыбнулся доктор барсук, — помогут вам не слышать грубостей, криков и капризов. Как я уже сказал, не простые они, волшебные – помогают ушкам не слышать груости. Когда Мико будет разговаривать с вами как раньше, спокойно и красиво, вы будете его слышать, а как начнёт кричать да грубить, вы просто ничего слышать не будете. Вы же сами сказали, что устали от его криков да капризов.
— Спасибо вам, доктор, — поблагодарила мама-белка.
— А я? А как же я? – спросил бельчонок дрожащим голосом. – Я что, всю жизнь буду заколдованным? Буду грубить, кричать и капризничать? Неужели для меня нет таких волшебных капель?!
— Капель, к сожалению, нет. Единственное средство против этого злого колдовства – самому захотеть от него избавиться и стараться разговаривать с мамой, да и со всеми окружающими, красиво, без криков и грубости.
— Я всё понял, доктор. Я буду стараться, честное слов! – пообещал Мико.
Попрощались белка и бельчонок с доктором барсуком, зашли в лесную аптеку за каплями, а затем отправились домой. По приходу мама-белка сразу закапала себе капли в уши и пошла на кухню — готовить обед. Мико же принялся играть в свой любимый конструктор из шишек. Вскоре ему захотелось чего-нибудь сладенького, и он отправился на кухню к маме-белке.
— Мама, я хочу варенья, — сказал Мико.
— Нет, сынок. Сейчас варенье я тебе не дам. Вот пообедаем, а потом будет сладкое, — ответила ему мама.
— Нет, хочу сейчас! Дай мне варенье! Не хочу ждать! – закричал, заплакал, затопал ножкой бельчонок.
Мико-то кричит и плачет, а мама стоит к нему спиной, режет овощи для супа и никак на его крик не реагирует. Сначала Мико ещё больше разозлился, а потом вспомнил про волшебные капли и понял, что мама его просто не слышит.
— Мамочка, можно мне одну маленькую ложечку варенья! До обеда ещё долго, ты только суп начала варить. Ну, пожалуйста, — снова попросил он маму, но только уже без криков.
— Ну, ладно, — улыбнулась белка. – Одну ложечку можно. Тебе какого: яблочного или земляничного?
С того самого дня ушки мамы-белки перестали слышать грубости и крики, она ведь не забывала закапывать их два раза в день. Белка слышала своего сына только тогда, когда он говорил с ней красивым и спокойным голосом. Мико помнил про волшебные капли и старался не грубить и не кричать. Уже очень скоро он смог победить злое волшебство и снова стал добрым и ласковым бельчонком. Как прежде. Так что мама-белка перестала закапывать себе в ушки волшебные капли. Больше они ей были не нужны.
Сказка про бычка-добытчика! :)) Всё в дом, всё в дом талантливое животное тащит :)))
Смоляной бычок
Жили-были дедушка, бабушка да внучка Танюшка. Вот задумал однажды дедушка смастерить бычка. Сделал из соломы туловище, голову. Взял четыре палки — получились ноги. Потом всего смолой вымазал, и вышел у дедушки смоляной бычок, черный бочок. Только успел хвост приладить, а бычок уже сам в сарай побежал.
Утром Танюшка отвела бычка на лужок пастись.
Вышел из лесу медведь. Видел бычка и решил его съесть. Подобрался, схватил бычка и… прилип. А бычок домой пошел и медведя за собой потащил.
На крылечке дедушка, бабушка и Танюшка стоят, бычка встречают.
— Вот так бычок! — говорит дедушка, — какого медведя привел. Сошью теперь себе медвежью шубу.
Испугался медведь и просит:
— Не губите меня, отпустите меня, я вам мёду принесу.
Дедушка и отпустил медведя.
На другой день Танюшка опять погнала бычка пастись. Бычок траву ест, хвостиком помахивает. Вышел из лесу волк — увидел бычка. Подкрался волк, вцепился зубами в бычка да и завяз в смоле. А бычок повернулся и пошел домой.
Увидел старик волка и говорит:
— Эй! Вот кого сегодня бычок привел! Будет у меня волчья шуба.
Испугался волк.
— Ой, старичок, отпусти меня в лес, я тебе за это мешок орехов принесу.
Дедушка волка отпустил — только его и видели.
На следующий день пошел бычок пастись. Выскочил из леса зайчик — удивляется: что за бычок здесь гуляет? Подбежал к нему, тронул лапкой — и прилип. Привел его бычок домой. Дедушка и зайчика отпустил. Обещал ему зайчик принести капустки и красную ленточку для Танюшки.
Вот под вечер сели дедушка, бабушка и Танюшка на крылечке — глядят: бежит медведь к ним на двор, несет целый улей мёду — вот вам!
Не успел мёд взять, как бежит серый волк, несет мешок орехов — пожалуйста!
А вот и заинька бежит — кочан капусты несет да ленточку красную для Танюшки — возьмите скорее!
Никто не обманул.
Рассказ с неожиданной развязкой. Японская женщина отправляется в гости к сестре в Германию. Муж просит её привести ему в подарок немецкие шорты ледерхозен. Но домой она больше не возвращается и подает на развод. С чего бы?..
Ледерхозен
Идея серии зарисовок, собранных в этой книге, родилась у меня однажды летом несколько лет назад. До того момента у меня не возникало желания писать тексты такого рода, и не расскажи она эту историю (и не спроси она, не выйдет ли из этой истории рассказ), может, и не было бы этой книги. Выходит, спичку поднесла именно она.
Между тем с момента, когда она поднесла спичку, и до того, как огонь разгорелся во мне, прошло довольно много времени. Фитили, торчащие из моего тела, порой бывают чрезвычайно длинны. Даже слишком длинны, настолько, что выходят за пределы моих поступков и средней продолжительности жизни моих чувств. Случается, огонь достигает тела, когда это теряет всякий смысл. Но в тот раз возгорание удивительным образом уложилось в нужный срок, и в результате возник этот текст.
Эту историю мне рассказала бывшая одноклассница жены. Не особенно дружные в школьные годы, после тридцати они случайно встретились, неожиданно сблизились и подружились. Зачастую подруги жены кажутся мужу довольно странными существами, но к ней я проникся симпатией с первой же встречи. Довольно крупная для женщины, она почти не уступала мне ни ростом, ни комплекцией. Преподавала игру на электрооргане, а все свободное время отдавала плаванию, теннису и лыжам. Подтянутая, всегда красиво загоревшая. Ее страсть к спорту можно было назвать маниакальной. Выходной начинался с утренней пробежки, потом заплыв в бассейне с подогретой водой, неподалеку, после обеда два-три часа игры в теннис, затем аэробика. Я и сам большой любитель спорта, но до нее мне было далеко как в количественном, так и в качественном отношении.
Называя ее страсть маниакальной, я ни в коей мере не имею в виду болезненность, ограниченность кругозора или агрессию. Напротив, ее отличал спокойный нрав, и она не имела привычки эмоционально давить на окружающих. Просто ее тело (и заключенный в нем дух), подобно комете, нуждалось в непрерывном движении.
То ли по этой причине, то ли по какой-то другой она была не замужем. Конечно, у нее случались романы — она была хоть и немного крупноватой, но довольно красивой девушкой. Случалось, она получала предложения руки и сердца, порой и сама испытывала чувства, но каждый раз, когда дело доходило до брака, тут же возникало какое-нибудь непредвиденное препятствие, и роман умирал, не получив дальнейшего развития.
— Не везет, — говорила жена.
— Ага, — соглашался я.
Между тем я не разделял мнения жены. Возможно, удача и вправду отчасти управляет человеческой жизнью, пестрой тенью рисуя темные пятна на карте нашей судьбы. Но если в дело вступает воля, да еще такая твердокаменная, заставляющая бежать двадцать километров или плыть три километра кряду, обстоятельства можно преодолеть, воспользовавшись волей словно удобным трапом. Лично мне казалось, у нее не получается выйти замуж только потому, что в душе она этого не хочет. По крайней мере, брак не укладывался полностью в энергетические рамки ее кометы.
Итак, она преподавала игру на электрооргане, в свободное время самозабвенно занималась спортом и регулярно страдала от несчастной любви.
Она жила отдельно с тех самых пор, как ее родители развелись, — она тогда училась на втором курсе.
— Это мама бросила отца, — однажды сказала она мне, — из-за шорт.
— Из-за шорт?! — изумился я.
— Странная история, — промолвила она, — неожиданная. Я никому об этом не говорила. Но ты ведь писатель, вдруг пригодится. Хочешь, расскажу?
Я пожелал непременно услышать ее историю.
Наш разговор происходил в дождливый воскресный день, она пришла в гости к моей жене, но не застала ее — та ушла за покупками. Дело в том, что подруга явилась на два часа раньше назначенного времени.
— Прости, — извинилась она, — собиралась поиграть в теннис, но планы смыло дождем. Не хотелось скучать дома, вот и решила зайти пораньше. Не помешаю?
Я ответил, что она не помешает. Мне и самому не хотелось работать, и я смотрел видео, поглаживая на коленях кота. Я пригласил ее в дом, сделал кофе. Мы пили кофе и досматривали последние двадцать минут «Челюстей». Сто раз виденный обоими фильм не вызывал особого энтузиазма. Нам было все равно, что смотреть.
На экране побежали заключительные титры, а жена все не возвращалась. Мы немного поболтали ни о чем — об акулах, о море, о плавании. Жены все не было. Несмотря на то что я не испытывал к ней никакой антипатии, для часовой беседы наедине у нас явно недоставало общих тем. В конце концов, она была подругой жены, а не моей.
Не зная, чем бы еще заняться, я уже собирался поставить следующий фильм, когда она внезапно заговорила о разводе своих родителей. Не знаю, почему вдруг вот так, без всякого перехода, она подняла эту тему (по крайней мере, я не усмотрел явной связи между разговором о плавании и историей с разводом родителей). Вероятно, была какая-то причина.
— Вообще-то неправильно называть их шортами, — продолжила она, — их настоящее название «ледерхозен». Знаешь, что это такое?
— Короткие кожаные штаны, в которых ходят немцы? На лямках, верно? — ответил я.
— Да. Отец захотел ледерхозен в подарок. Он довольно высокий для своего поколения, ему пошли бы шорты. Вообще не думаю, что японцам идут ледерхозен, хотя это дело вкуса.
Чтобы внести ясность, я решил уточнить, при каких обстоятельствах ее отец захотел ледерхозен в подарок.
— Прости, я всегда не с того начинаю. Если что-то будет непонятно, ты спрашивай, не стесняйся, — сказала она.
Я заверил ее, что так и сделаю.
— Мамина сестра в то время жила в Германии и пригласила ее в гости. Мама не знала ни слова по-немецки и ни разу не выезжала за пределы Японии, но много лет преподавала английский, и ей страшно хотелось хоть раз побывать за границей. К тому же она давно не виделась с сестрой. Она предложила отцу взять десятидневный отпуск и поехать с ней в Германию, но отца не отпустили на работе, и мать отправилась одна.
— И тогда отец попросил привезти ему ледерхозен?
— Точно, — ответила она, — мать спросила, что ему привезти, и он попросил ледерхозен.
— Вот оно что, — сказал я.
Из ее рассказа выходило, что в то время родители были сравнительно близки. Во всяком случае, больше не орали друг на друга по ночам, а отец перестал злиться и не ночевать дома по нескольку дней, как это бывало раньше, когда у него была другая женщина.
— У него неплохой характер, он настоящий трудяга, но очень уж падок на женщин, — рассказывала она бесстрастно, словно речь шла о постороннем для нее человеке.
На мгновение мне даже показалось, будто отец ее уже умер, хотя он был в добром здравии.
— Но в те годы отец был уже не молод, и эта проблема отпала сама собой. Казалось, они сохранят добрые отношения и в будущем.
На деле вышло по-другому. Практически не ставя их в известность, мать вместо десяти дней осталась в Германии на полтора месяца, а вернувшись наконец в Японию, отправилась прямиком к другой своей сестре в Осаку, так и не появившись дома.
Дочь с мужем не знали, что произошло. Несмотря на то что между супругами случался разлад, мать отличалась крайней терпимостью. Иногда казалось даже, что ей недостает воображения — так истово она дорожила семьей и слепо любила дочь. Поэтому то, что мать не приехала и не позвонила, никак не укладывалось у них в голове. Как ни старались, они не могли даже представить, что могло случиться.
Несколько раз они с отцом пытались звонить тетке в Осаку, но мать не подходила к телефону, и им так и не удалось расспросить ее об истинных намерениях.
Истинные намерения матери выяснились через два месяца после ее возвращения в Японию, в середине сентября. Она неожиданно позвонила домой и сообщила мужу, что выслала ему документы на развод.
— Подпишешь и вернешь, — велела она.
Когда отец поинтересовался причиной развода, мать, не задумываясь, ответила, что больше не питает к нему никакой любви. На вопрос отца о том, могут ли они пойти друг другу навстречу, она ответила решительным «нет».
На протяжении последующих двух или трех месяцев между родителями разворачивались телефонные баталии — они вели переговоры, в которых ни один не желал уступать. Мать стояла намертво, не идя ни на какие уступки, и отец, отчаявшись, наконец дал ей развод. Прошлые грешки говорили не в его пользу, не давая ему занять жесткую позицию. К тому же он всегда легко сдавался — такой уж характер.
— Эти события стали для меня настоящим шоком, — сказала подруга жены, — причем меня шокировал не развод — я всегда допускала мысль о том, что они могут расстаться, и была психологически к этому готова. Разойдись они по-человечески, думаю, я не была бы в таком смятении. Проблема не только в том, что мать бросила отца, а в том, что она бросила и меня. Я ничего не понимала, это была серьезная травма. Видишь ли…
Я кивнул.
— Я всегда была на стороне матери и думала, что она мне доверяет. А она взяла и бросила меня заодно с отцом, ничего толком не объяснив. Я долго не могла простить ей этот ужасный, на мой взгляд, поступок. Писала ей бесконечные письма, требуя внятного объяснения, но она не отвечала и даже ни разу не пожелала со мной встретиться.
Они встретились спустя три года на похоронах родственника. Она уже окончила университет и зарабатывала на жизнь преподаванием игры на электрооргане. Мать преподавала английский в частной школе.
Когда они ехали с похорон, мать призналась, что ничего не говорила ей только потому, что не знала, что сказать.
— Я и сама не понимала, что происходит, — говорила мать, — но поводом послужили шорты.
— Шорты?! — изумилась она так же, как недавно я.
Она была уверена, что никогда больше не захочет разговаривать с матерью, но любопытство победило. Прямо с похорон в траурной одежде они зашли в кафе, и за бокалом чая со льдом мать поведала ей историю о пресловутых шортах.
Магазин ледерхозен находился в небольшом городке, в часе езды на электричке от Гамбурга. Тетка подробно все разузнала.
— Немцы советуют покупать ледерхозен только в этом магазине. Говорят, там хорошо шьют и не так дорого, — говорила она.
Мать села в вагон и одна отправилась за ледерхозен для отца. Всю дорогу она болтала по-английски со своими соседями по купе, четой немцев среднего возраста.
Узнав, что она едет покупать ледерхозен в подарок, супруги спросили, куда именно она направляется. Она назвала магазин, и они в один голос воскликнули, что там она наверняка купит то, что надо, ведь это лучший магазин ледерхозен в Германии. Это придало ей уверенности.
Стоял приятный погожий день, начало лета. Через весь город с тихим журчанием текла река, от нее веяло прохладой. Трава на берегу подрагивала от легкого ветерка. Каменные мостовые закручивались бесконечными кривыми. Повсюду гуляли кошки. Она зашла в крошечную кофейню и вместо обеда заказала кофе с сырным тортом. Город был красив и спокоен.
Она допила кофе и играла с кошкой, когда к ней вышел хозяин заведения и поинтересовался, куда она держит путь. Узнав, что она приехала за ледерхозен, он достал бумагу и нарисовал ей карту.
— Большое спасибо, — поблагодарила она.
Какое счастье путешествовать в одиночку, думала она, ступая по каменной мостовой. За все время своего путешествия по Германии она ни разу не испытала тоски, страха или скуки. Все пейзажи были свежи, а люди заботливы. Более того, одно за другим в ней просыпались самые разные чувства, долгие годы дремавшие за ненадобностью. Все, что раньше казалось важным — муж, дочь, дом, — находилось теперь с обратной стороны земного шара. Ей больше незачем было думать об этом.
Она легко нашла магазин ледерхозен. Это была небольшая лавка без нарядной вывески или витрины. Заглянув в помещение через окно, она увидела ряды ледерхозен. Толкнула дверь и вошла.
В магазине трудились два старика. Тихо переговариваясь, они измеряли ткань и что-то писали в тетрадку. Дальняя часть магазина была скрыта шторой, оттуда доносился монотонный стук швейной машины — вероятно, там располагалась мастерская.
— Вы что-то хотели, фрау? — привстав, спросил по-немецки высокий старик.
— Я хочу купить ледерхозен, — ответила она по-английски.
— Фрау будет их носить?! — воскликнул старик на ломаном английском.
— Нет, я не буду их носить. Я отвезу их в подарок своему мужу в Японию.
— Хм, — старик задумался, — выходит, ваш муж сейчас не здесь?
— Конечно не здесь. Он в Японии, — ответила она.
— Тогда здесь будет возникать одна проблема, — старик тщательно подбирал слова, — мы не можем продать товар несуществующему клиенту.
— Но мой муж существует, — возразила она.
— Это так. Ваш муж существует. Конечно же, — взволнованно проговорил старик, — простите, я плохо говорю по-английски. Я хотел сказать, что… если вашего мужа здесь нет, то мы не можем продать для него ледерхозен.
— Но почему?! — Она ничего не понимала.
— Таков принцип нашего магазина. Prinzip. Клиенты примеряют подходящие ледерхозен, мы тщательно подгоняем их по фигуре и только тогда продаем. Мы работаем так более ста лет. Именно благодаря этому принципу нам доверяют.
— Я потратила полдня, специально приехала из Гамбурга, чтобы купить у вас ледерхозен.
— Извините, фрау. — Было видно, что старику действительно искренне жаль. — Но исключения быть не может. В нашем ненадежном мире нет ничего более труднодостижимого и хрупкого, чем доверие.
Она со вздохом задумалась, по-прежнему стоя в дверях. Должен же быть какой-то выход. Высокий старик что-то объяснял низенькому по-немецки. Низенький слушал, кивая: «Ja,ja — да, да». Несмотря на существенную разницу в росте, у стариков были удивительно похожие, практически одинаковые, лица.
— Послушайте, а если мы сделаем вот что, — предложила она, — я найду человека одинаковой с мужем комплекции и приведу его к вам. Он примерит ледерхозен, вы подгоните их по фигуре и продадите мне.
Высокий старик растерянно уставился на нее:
— Но, фрау, это против правил. Штаны станет носить другой человек, ваш муж. И мы знаем об этом. Нет, это невозможно.
— Так сделайте вид, что не знаете. Вы продадите ледерхозен этому человеку, а я куплю их у него. Тогда ваш принцип не пострадает, верно? Ну, подумайте же хорошенько. Я вряд ли снова приеду в Германию. Это мой единственный шанс заполучить ледерхозен.
— Хм.
Старик ненадолго задумался, затем снова начал по-немецки объяснять ситуацию низенькому. Высокий закончил рассказ, низенький что-то ответил по-немецки. И так несколько раз. Наконец высокий обратился к ней:
— Мы вас поняли, фрау. В виде исключения — но только в виде исключения! — мы сделаем вид, что ничего не знаем о данных обстоятельствах. Редко кто специально приезжает из Японии за нашими ледерхозен. К тому же мы, немцы, не очень сообразительны. Ищите человека максимально близкой вашему мужу комплекции. Брат тоже согласен.
— Спасибо, — ответила она и добавила по-немецки, обратившись к другому старику: — Das ist sehr nett von Ihnen. — Премного, мол, благодарна.
Дойдя до этого места, она — теперь я имею в виду дочь — сложила на столе руки и перевела дух. Я допил остывший кофе. Дождь все лил, жена все не возвращалась. Я терялся в догадках, не представляя, как дальше повернутся события.
— И что же? — Я желал поскорее узнать конец истории. — Вашей матери удалось найти похожего на отца человека?
— Да, — ответила она бесстрастно, — удалось. Мать уселась на скамейку и долго рассматривала прохожих, пока наконец не выбрала добродушного на вид человека одинаковой с отцом комплекции. Не спрашивая его согласия — он ни слова не понимал по-английски, — она притащила его в магазин.
— Она производит впечатление довольно энергичной дамы, — промолвил я.
— Не знаю. В Японии она была тихой и благоразумной, — вздохнула она. — В общем, работники магазина объяснили мужчине ситуацию, и он с удовольствием согласился побыть моделью, раз уж такое дело. Он надел ледерхозен, и торговцы подогнали их по фигуре — здесь отпустили, там подогнули. Все это время старики перебрасывались с мужчиной шутками на немецком и весело смеялись. Через тридцать минут, когда работа была закончена, решение о разводе полностью созрело.
— Я не совсем уловил суть, — сказал я, — в эти тридцать минут что-то произошло?
— Ничего не произошло. Три немца мирно перебрасывались шутками, только и всего.
— Но почему тогда за тридцать минут она приняла решение о разводе?
— Она и сама долго не могла этого понять, пребывала в смятении. Единственное, что мать знала наверняка, — это то, что, пока она смотрела на мужчину в ледерхозен, из глубины ее души, словно пена, поднималась нестерпимая ненависть к отцу. Она ничего не могла с собой поделать. Мужчина в ледерхозен был действительно похож на моего отца, разве что кожа белая, а в остальном все то же — форма ног, пузцо, даже наметившаяся лысина. Надев новенькие ледерхозен, он рассмеялся, радостно раскачиваясь на месте. Мать смотрела на него и чувствовала, как в ней формируется и крепнет неясная мысль. Она впервые поняла, как сильно ненавидит мужа.
Жена вернулась с покупками, и они устроились вдвоем поболтать, я же все думал о ледерхозен. Мы перекусили, немного выпили, а я все думал о них.
— Твоя ненависть к матери прошла? — спросил я у нее, когда жена вышла из комнаты.
— Да, пожалуй, прошла. Мы очень далеки, но ненависти я не испытываю, — промолвила она.
— Это из-за того, что она рассказала тебе о шортах?
— Да. Думаю, да. После этой истории я больше не могла ненавидеть мать. Трудно объяснить, но думаю, это потому, что мы обе женщины.
Я кивнул.
— Да, если — я подчеркиваю, если — исключить из рассказа шорты и это была бы история о женщине, которая обрела независимость в путешествии, ты бы простила матери, что она тебя бросила?
— Нет, — решительно ответила она, — шорты — главное в этой истории.
— Мне тоже так кажется, — согласился я.
Розповідь про дівчинку, яка на час забула про свою зламану ляльку і захопилася новою. Але потім схаменулася і знову стала турботливою і доброю.
Лялька з відбитою ручкою
Була в дівчинки лялька. Якось вона впала, і в неї відбилася ручка. Дівчинка стала їй перев’язувати рану. Щодня бинтувала, обережно зав’язувала. І лялька Зоя усміхалась — їй подобались турботи дівчинки.
Та ось мама принесла дівчинці з крамниці нову ляльку, Ліну. В розкішному блакитному платті, з великою русою косою. Пальчики в ляльки тоненькі. На пальці — перстень. Очі розплющуються і заплющуються. Покладе дівчинка ляльку — вона каже: «На добраніч!» підведе її — каже: «Доброго ранку!»
Цілий день не розлучалася дівчинка з Ліною. Розплела косу, вплела нові стрічки. Поклала Ліну в ліжечко — і вона сказала: «На добраніч!»
Коли чує дівчинка: хтось тихенько плаче. Та це ж Зоя. Дівчинка поклала її на канапу, лицем до стіни, та й забула. Зої стало прикро: відчула вона себе самотньою і заплакала.
Соромно стало дівчинці. Підняла вона Зою, пригорнула до серця, поцілувала. Перев’язала покалічену ручку. Усміхнулася тоді Зоя, розтулила губки й щось прошепотіла. Це вона сказала дівчинці:
— Я ж твоя, правда? Не забувай мене ніколи.
Кукла с отбитой ручкой
Была у девочки кукла. Как-то она упала, и у неё отбилась ручка. Девочка стала ей перевязывать рану. Ежедневно бинтовала, осторожно завязывала. И кукла Зоя улыбалась — ей нравилась забота девочки.
Но вот мама принесла девочке из магазина новую куклу, Лину. В роскошном голубом платье, с большой русой косой. Пальчики у куклы тоненькие. На пальце — перстень. Глаза открываются и закрываются. Положит девочка куклу — она говорит: «Спокойной ночи!» Поднимет её — говорит: «Доброе утро!»
Целый день не расставалась девочка с Линой. Расплела косу, вплела новые ленты. Положила Лину в кроватку — и она сказала: «Спокойной ночи!».
Когда слышит девочка: кто-то тихонько плачет. Да это же Зоя. Девочка положила её на диван, лицом к стене, и забыла. Зое стало обидно: она ощутила себя одинокой и заплакала.
Стыдно стало девочке. Подняла она Зою, прижала к сердцу, поцеловала. Перевязала искалеченную ручку. Улыбнулась тогда Зоя, открыла губки и что-то прошептала. Это она сказала девочке:
Дивная японская сказка о роли случая в жизни маленького японского мальчишки.
Мальчик, рисующий котов
Давным-давно в одной японской горной деревушке жила многодетная крестьянская семья. Она была очень бедной, и как только дети немного подросли, они стали наравне с родителями выращивать рис.
Младший сын, Ками, был мал и слаб, поэтому не мог работать в поле. Зато он был смышленым, и родители решили, что мальчик непременно должен стать монахом. Они отвезли его в монастырь и попросили настоятеля принять их сына на обучение и воспитание.
Монашеские науки легко давались Ками, может, поэтому вместо того чтобы записывать слова учителя, он рисовал кошек.
Мальчик рисовал животных везде, даже на полях священных книг, на ширмах, на стенах и колоннах храма. Настоятель требовал, чтобы Ками прекратил расписывать все вокруг кошками, однако тот не мог не делать этого – он был прирожденным художником.
Долгих семь лет обучался Ками при монастыре. Как-то настоятель вызвал юношу к себе: «Мы не можем больше обучать тебя. Монах из тебя никогда не получиться! Тебе придется покинуть наш монастырь. Но прежде чем ты уйдешь, прислушайся к моим словам и запомни их: «На ночь уходи из большой комнаты в маленькую».
Ками не смог понять значение сказанного настоятелем. Завязав в узелок свои пожитки, молодой человек ушел из храма.
Не знал юноша, что ему делать и куда теперь идти. Домой он вернуться не мог, ведь родители бедны, и не прокормят сына. И тут Ками вспомнил, что неподалеку расположен монастырь Никото. Может быть, его монахи согласятся принять нового послушника? И юноша отправился в путь.
Не знал он, что огромный монастырь был закрыт. Однажды из сумеречного тумана возникла огромная крыса и так перепугала монахов Никото, что те разбежались кто куда. На следующий день сотня храбрейших воинов отправилась в монастырь, чтобы покончить с ужасной крысой, однако с тех пор воинов никто не видел.
Подошел Ками к монастырю, когда уже стемнело. Вокруг царила странная тишина. Ведущая к монастырю дорожка приветливо освещалась множеством ярких позолоченных фонариков. Местные жители прозвали их Огнями Дьявола – фонарики зажигала сама крыса, чтобы завлекать путников.
Не зная о грозящей ему опасности, юноша поднялся по ступеням монастыря. Он заметил, что в здании никого не было, но бедняга так устал, что решил присесть на пол и подождать, пока кто-нибудь появится.
Ками обвел взглядом помещение – везде пыль и паутина. Улыбнувшись, молодой человек подумал, что если монахи откажутся принять его послушником, то он сможет работать здесь прислугой.
От этой мысли Ками вдруг стало хорошо. А увидев в углу большую бумажную ширму, кисти и чернила, он почувствовал себя счастливым!
Юноша несколько часов рисовал кошек. В полночь, изрядно уставший, он прилег на пол отдохнуть. Ками закрыл глаза и уже собирался уснуть, как вдруг вспомнил слова настоятеля: «На ночь уходи из большой комнаты в маленькую».
Сон как рукой сняло. Зал, в котором лежал юноша, был огромной, и стоявшая в нем подозрительная тишина показалась ему зловещей. Поднявшись, молодой человек пошел искать помещение поменьше, где можно было бы переночевать. Он нашел небольшую комнатку с раздвижной дверью. Свернулся калачиком и уснул сладким сном.
За час до рассвета огромная черная тень легла на бумажную дверь комнатки Ками, и тотчас погасли все фонарики в монастыре. Молодой человек проснулся из-за ужасного шипения. Забился юноша в уголок. Он не решался подойти к двери и посмотреть, что там такое… Ками едва дышал от испуга. Странные звуки становились все громче, и вскоре уже весь монастырь сотрясался от ужасающего грохота.
Неожиданно воцарилась тишина. Но молодой человек продолжал лежать в укромном уголке. Он не двинулся с места, пока первые солнечные лучи не проникли в комнату.
Юноша встал, тихонько приоткрыл дверь и на цыпочках прошмыгнул в большую комнату. Там на полу перед ширмой в луже собственной крови лежала огромнейшая крыса. Ками был перепуган и не сразу понял, что это нарисованные им на ширме кошки задушили гнусного монстра!
Любимое дело и мудрый совет настоятеля спасли юную жизнь!
