Замечательная новогодняя история о своенравном Гноме, семействе кроликов и ожидании чуда!
Автор сказки — Ульф Старк
Иллюстратор — Ева Эриксон
Рождество в лесу
1
Ворчун украдкой пробирается через кошачье окошко в домик.
Ведь он не больше кота. Из настоящих домашних гномов. Они все маленькие, находчивые и недобрые. К тому же, все время ходят в серых нарядах. Только шапочка у них красная. Так что они всегда незаметны для человеческого глаза.
Каждый день Ворчун обходит домик, хотя в нем давно никто не живет. Последние пятьдесят лет точно. Он осматривает там абсолютно все, пробует полежать на кровати, поподнимать и поопускать шторы, и покататься на игрушечной лошадке в комнате, которая принадлежала девочке. Это нравится ему больше всего.
В конце концов, Ворчун заводит настенные часы — это самое трудное, потому что туда он не достает. Но домашние гномы всегда должны знать, который час. Для этого Ворчун соорудил лесенку. Когда он залазит на самую высокую ступеньку с ключиком в руке, что-то начинает гудеть. Вот так:
— Джжж, джжж! Я не могу отсюда выбраться. Я тут погибну.
Это гудит шмель, который застрял в паутине на окне. Чем больше он дергается, тем сильнее запутывается.
— Как ты там оказался? — фыркает Ворчун. — Теперь сиди и жди, пока я настрою часы.
Он бурчит, ведь домашние гномы всегда сердятся по любому поводу.
Однако скоро он слазит по лестнице вниз и освобождает шмеля.
— О, горе. Теперь мне придется еще и о тебе заботиться, чтобы ты тут к Рождеству не замерз, — недовольно говорит Ворчун.
Потом он смотрит на часы.
— Ну, вот. Из-за тебя я опоздал!
— Куда опоздал?
— Зажигать свечи. Да перестань уже гудеть!
Ворчук хватает в руки шмеля и бежит зажигать первую свечку Адвенту, ведь настоящие гномы всегда зажигают первую свечку первого января. Хотя бы в какой день недели оно не случилось.
— Как празднично! Как тепло и уютно! — вздыхает шмель, сидя на коленях у Ворчуна и не сводя взгляда с огонечка. — Что мы будем делать завтра?
— Ничего, — отвечает Ворчун. — Ты будешь спокойно спать.
— Хорошо, — отвечает Шмель и засыпает.
2
На следующее утро Ворчун просыпается до рассвета. Как и всегда.
Он постирал свои рукавички, так что теперь ему нужно выйти во двор и повесить их сушиться.
Во дворе еще темно. В окошко заглядывает месяц. Ворчун обувает ботинки с острыми носами и зажигает свой фонарь.
Потом останавливается возле коробочки, в которую вчера положил шмеля. Он постелил там ему матрас из моха и вместо одеялка укрыл листиком. Теперь поднимает листик и будит шмеля. Тыкает в него пальцем до тех пор, пока тот не просыпается.
— Хотя я и говорил, что ты будешь спать, — ворчит он, — но, наверное, возьму тебя с собой.
— Джжж, — зевает шмель.
Ворчун садит шмеля к себе в фонарь, который служит ему небольшим стеклянным домиком. Еще и достаточно теплым.
Потом вешает рукавички сушиться на веревку. А потом кивает головой в сторону конюшни.
— Тут раньше стояла Стелла, — говорит он. — Как-то она принялась обмахивать себя хвостом так, что сбила меня с ног. И тогда мне пришлось прогонять от нее слепней. Вот это у меня было хлопот.
Потом он проходит мимо хлева, где нет ни одной свиньи:
— А тут жил Кабанчик. Он все время хрюкал и просил чесать ему затылок. Хорошо, что куда-то подевался.
Потом Ворчун показывает шмелю курятник.
— А про курей и речи быть не может! Какие они шумные! Каждый день без устали бегали и прятали яйца, лишь бы только меня позлить!
Он останавливается, смотрит на пустые дома и вытирает нос. Потом говорит:
— Ну, что ж, идем домой. Я просто хотел убедиться, что никто не вернулся.
Они идут к собачей конуре, ведь Ворчун живет теперь там. По размеру это жилище как раз подходит для домашнего гнома. Он все там хорошо обустроил: есть стол, стульчики, двери и окно, и плита из игрушечного домика, который принадлежал девочке.
Ворчун достает шмеля, гасит фонарь и зажигает адвенскую свечку.
— Мне уже можно спать? — гудит шмель.
— Нет. Сейчас я буду читать, — говорит Ворчун. — А ты слушай и мотай на ус.
Ворчун достает свою любимую книжку — единственную, которая у него есть. Называется она «Слава одиночеству». Потом он начинает читать:
— Что может быть лучше минуты тишины… — и замолкает, прислушиваясь к еле слышному гудению.
Шмель спит, аж храпит. Ему снится лето.
— Вот беда, — бубнит Ворчун. — В своем собственном доме нет спокойствия!
3
Но и на следующий день спокойнее не становится.
Подымается ветер. Он воет, как огромный орган, и свистит в щелях будки. А еще так трусит деревья, что по их крыше барабанят шишки и желуди.
— Ни на мгновение нет спокойствия! — жалуется Ворчун спящему шмелю.
Он тормошит его, но тот не просыпается. И тут Ворчун вспоминает про свои серые рукавички, которые сушатся во дворе.
«А что, если их унесет ветром?» — думает он.
Только Ворчун подбегает к веревке, где они сохнут, как ветер срывает рукавички и несет их далеко — где-то над хлевом и поленницей.
Рукавички невесело машут Ворчуну.
— Вернитесь! — кричит он.
Но они не возвращаются. Тогда Ворчун становится лицом против ветра и угрожает ему кулаком:
— Кто так делает?! — сердится он. — И тебе не стыдно!
А ветер срывает у него с головы шапку и несет ее прочь — в ту самую сторону, что и рукавички.
Ворчун бежит за ними вдогонку аж до калитки.
— Плевать мне на шапку! — кричит он. — Я больше не буду гномом!
И он стучит носаком ботинка по калитке.
И еще и так стучит, что табличка, которую прицепили на ней люди перед своим отъездом отсюда, отрывается и тоже летит по ветру.
На табличке было написано: «ПРОДАЮ ДОМ. СКОРО ПРИДУ. ГОСПОДИН». Но какая-то белочка отгрызла уголочек. Так что теперь осталось только «СКОРО ПРИДУ. Г…».
«Лучше пойду домой, — думает Ворчун. — Зайду в середину, закрою двери и никому не стану открывать. А если шмель что-то спросит — ничего не буду отвечать. Я не буду праздновать Рождество. Буду бить баклуши, ничем не стану расстраиваться. Только буду сидеть на своей кровати и наслаждаться тишиной».
Ворчун складывает возле головы шмеля грудочку сахара.
4
Далеко отсюда под одним огромным дубом есть кроличья нора. Там бурлит жизнь.
Мама-крольчиха варит капустный сок. Тетя Инка вытирает зимние яблоки, заворачивает их в кленовые листья и складывает в уголочке норы. Дядя Кина делает зарядку. Папа-кролик чистит свою черную шляпу. А дедушка-кролик думает — он любит думать. Например, сейчас он думает, почему все, что сваливается сверху, падает вниз.
А что делают дети? Они шумят и кричат.
Крольчата играют в игру «Не касайся пола». А еще перепрыгивают через мебель, сделанную из корешков и стволов деревьев.
И тут мама-крольчиха, которая мечтает хотя бы немножко отдохнуть от шума, говорит:
— Может, вы бы пошли во двор поиграть. Скоро зима.
— Что такое зима? — спрашивает Нина.
Никто из крольчат не знает, что такое зима, потому что они еще никогда не видели зимы.
— Это когда мороз щипает за нос и все вокруг белое, как головка цветной капусты, — говорит дедушка. — И называется это белое — снег.
— Тогда я пойду во двор и буду ждать снега, — говорит Нина.
— Иди, — отвечает дядя Кина.
— Я с тобой! — кричит Кайн.
— Только смотрите, чтобы вас не унесло ветром, — предупреждает мама, — потому что сегодня ужасно ветрено.
Нина и Кайн выходят во двор. А остальные крольчата остаются в норке и дальше тренируются прыгать.
5
Во дворе так дует, что аж уши трепещат. Нина и Кайн ловят листья, которые гонит ветер.
— Кто словит тот, самый большой листик, тот выиграет! — кричит Нина.
Она бежит за большим листком. Они подпрыгивают высоко-высоко, чтобы словить, но ветер каждый раз его относит. Так понемногу они отходят от своей норы. Через мгновение Кайн кричит:
— Глянь туда!
Он нашел среди мха шапку гнома.
— Наверное, это какая-то шапка, — говорит Нина.
Кайн пробует надеть ее на голову, но мешают уши.
— Возьмем с собой? В нее можно что-то положить.
— А что?
— Например, вот это! — отвечает Нина.
Она тоже что-то нашла: рукавички Ворчуна, унесенные ветром, зацепились за куст можжевельника. Они висят и будто манят ее к себе. Нина их снимает. Но не складывает в шапку.
Она надевает их на уши.
— Смотри! Уховицы, — смеется она. — Прекрасные, теплые уховицы! Скорей домой, покажем их дедушке.
— Ага, чтобы ему снова было о чем думать, — говорит Кайн.
По дороге домой они находят еще что-то: какую-то прямоугольную вещь с непонятными надписями. Собственно, эта вещь уже не прямоугольная, потому что от нее отгрызен один кусок.
— Интересно, что это такое? — спрашивает Нина.
— Может, зима? — угадывает Кайн. — Все-таки она белая.
— Да, — соглашается Нина, — но она скорее не белая, а серая. И не щипает за нос.
— Точно. Но возьмем ее с собой.
И они бегом несут домой все, что нашли.
6
Дедушка крутит гномскую шапку и так и этак. Поднимает ее вверх, опускает вниз. Она ложится на землю маленькой красной кучкой.
— Она падает вниз, — говорит он.
— Да, но что это? — спрашивает Нина.
Дедушка машет шапкой туда-сюда, потом говорит им всем на нее дышать. И она еле-еле трепещет.
— Это вымпел, — в конце концов, уверенно заявляет дедушка. — Красный вымпел, который крепят к палке.
— А это что? — спрашивает Кайн, показывая рукавички.
— Наверное, это мешочки для гороха, — отвечает мама.
— А может, ими вытирают пыль со шляпы, — задумчиво добавляет папа.
— Нет, это спальные мешки, — возражает дедушка.
— А что такое спальные мешки? — расспрашивает дедушку Нина.
— В них кладут спать на ночь младенцев, — объясняет дедушка.
— Таких, как мышата? — спрашивает Нина.
— Да, именно таких, — удовлетворенно отвечает дед.
— Кажется, ты знаешь все на свете, — отзывается тетя Инка.
— Конечно, — отвечает дед. А вот таблички он не понимает.
— Может, это двери? — задумывается он. — На них написано имя владельца. Но лучше спросим у совы, потому что она умеет читать.
Они договариваются на следующий день пойти к сове.
7
Сова живет в дупле какого-то дерева, днем она там спит. Якобы ночью все время читает. По крайней мере, тогда, когда светит месяц.
Кролики несут табличку к сове. По дороге к них присоединяется белочка и несколько лесных мышей. А еще две вороны.
— Сова! А, Сова! — зовет Нина.
Сначала она зовет тихонько. А потом вдвоем с Кайном они уже кричат.
А потом все вместе орут на весь голос:
— СОВА!
Сова выглядывает из дупла, струшивается и раскрывает глаза. Сначала один глаз, а потом второй.
— Что случилось? — сердито кричит она.
— Почему ты не отвечала?
— Я спала, — говорит Сова. — Я не разговариваю, когда сплю.
— Ты не голодная? — беспокойно спрашивает лесная мышка.
— Нет. Но я уставшая. Чего вы будите меня среди белого дня?
— Мы просто должны узнать, что это такое. И чтобы ты прочитала, что тут написано. Если ты, конечно, умеешь читать, — говорит дедушка.
Они положили табличку с надписью на землю. Сова садится на ветку и долго на нее смотрит.
— Может быть, это что-то очень важное, — говорит мама-крольчиха. — Что-то такое, как ...
— Нет, неважное, — тут же обрывает ее сова. — Это самая обычная вещь, на которой нашкрябаны какие-то буквы. Ф, П и всякие глупости. Хорошего дня!
Она взлетает вверх и исчезает в дупле.
Через мгновение сова снова высовывает голову из дупла:
— И не смейте меня больше будить! — кричит она и захлопывает двери.
8
— Вот оно что, — вздыхает дедушка. — Выходит, это обычная вещь.
— А я надеялась, что это что-то важное, — говорит мама. — Что оно что-то означает. Какое-то приключение или что.
— Да, это было бы здорово, — соглашается дядя Кина.
— Да не слушайте вы ту сову, — каркает одна из ворон.
— Она не умеет читать. Даже не знает буквы, — подхватывает вторая ворона.
— А что тут написано? — спрашивает Нина.
— Да, что тут написано? — спрашивают белочка, лесные мыши и все остальные.
Вороны склоняют головы над табличкой и прохаживаются по буквам. Бормочут то П, то Р.
— А что получается вместе? — спрашивает Кайн.
— ПРОДАЮ ... — смеется одна ворона.
— ПРИДУ ... Г ... — смеется вторая.
— А что такое Г? — спрашивает Нина.
— Г — это гном. Он приходит на Рождество, — говорит первая ворона.
— А что такое Рождество? — спрашивает мама.
— А кто знает. Но, наверное, что-то необыкновенное, — говорит вторая ворона.
— И что-то таинственное, — добавляет первая.
Потом они взлетают в воздух и смеются.
Еще бы — воронам почти всегда смешно.
9
На следующий день к кроликам приходит белочка.
— Я уже знаю, — едва переводя дух, восклицает она еще со двора.
— Сначала надо стучать, — говорит дедушка. — И здороваться. Сядь на стульчик и отдышись. Потом расскажешь, что ты знаешь.
Белочка говорит «Добрый день!» и садится на стульчик, сплетенный из корешков.
Дядя Кина подает ей стаканчик сока из сосновой хвои.
— Ну, что ты знаешь? — спрашивает дедушка.
— Что такое Рождество, — гордо отвечает белочка.
— И откуда ты про это узнала? — спрашивает дедушка.
Ему обидно, что такая молоденькая белочка знает то, чего не знает он.
— От бабушкиного дяди. Он очень старый.
— Ну и что он сказал?
— Он сказал, что на Рождество дерево украшают красивыми игрушками, едят вкусные блюда и танцуют. А еще поют. И дарят один другому подарки.
— Правда?
— Да. Он это слышал от людей, которые приходили в лес и спилили красивую ветвистую елочку, по которой было так хорошо лазить.
— А твой родственник сказал, когда случается это Рождество?
— Тогда, когда приходит гном, — отвечает белочка.
— О, так нам надо подготовиться, — говорит дедушка.
— А почему ты думаешь, что он придет сюда? — удивляется мама.
— Разве он не написал, что придет? — спрашивает дедушка. — И разве гномы живут не в лесу?
10
Вскоре все лесные звери уже знали, что к ним придет гном.
И полевые мыши. И барсук. И даже червяки в земле про это говорят, правда, во сне. И птички на верхушках деревьев.
— Скоро он придет, — поют они.
Но одного они не знают: кто такой гном.
— Наверное, он ужасно бедный, — размышляет вслух дядя Кина. — Это видно по его имени. Только бедняжек называют гномами.
— Да, — живо соглашается мама. — Бедняжечка. Нам надо приготовить для него много подарков.
— И можно подарить песню! — вскрикивает дед.
— Какую еще песню? — спрашивает Нина.
— Ну, конечно, гномскую. Радостную песню, чтобы он развеселился и забыл о своих печалях.
— А кто ее придумает?
— Я, — отвечает дед. — Я сейчас же пойду придумывать.
— А еще надо угостить его всякими вкусностями, — отзывается тетя Инка.
— И хорошими блюдами! — каркают вороны.
— И без конца края обниматься, — воркует голубь.
— Без конца края обниматься? — переспрашивает папа.
— Да, по крайней мере, я такое слышал, — говорит голубь, который изредка летает в город. — На Рождество в городе принято без конца края обниматься. Все это говорят.
— Что-то не верится, — говорит дядя Кина.
— Ну, я не знаю, — говорит голубь. — Я просто такое слышал.
И он летит прочь, захлопав крыльями, смущенный, что, может, ляпнул какую-то глупость.
А полевые мыши без конца края обнимаются и хихикают:
— Можно вас еще раз обнять, господин гном?
В уголочке сидит дед и творит.
— Снег, — пишет он.
Потом вытирает написанное и говорит: «Хм».
11
Все в лесу готовятся к приходу гнома.
Дядя Кина моет уши, потому что кролики любят, чтобы они у них были чистенькими.
Тетя Инка из горстки моха и рябиновой веточки сделала праздничную шапочку.
Крольчата учатся без конца края обниматься.
Мама-крольчиха вытирает тряпочкой мебель.
А папа-кролик сидит, надвинув на голову свою черную шляпу, и раздумывает о том, как поздороваться с гномом.
Он кричит маме-крольчихи:
— А ну послушай! «Наконец-то вы к нам пришли, наш любимый гном». Так можно сказать? Или лучше так: «О, как мы рады вас видеть, господин гном»?
— Наверное, хорошо и так, и так, — отвечает мама-крольчиха. — А нельзя просто «Добрый день»?
— Ну, нет, — говорит папа. — Слишком буднично. Надо как-то торжественнее. И потом, если он придет вечером? Тогда никак не подходит «Добрый день».
Папа-кролик становится перед зеркалом, снимает с головы шляпу, кланяется и вежливо говорит:
— Добро пожаловать, любимый гном.
Затем оборачивается к своей жене и спрашивает:
— Ну как?
— Торжественно. Тебе не надо больше про это думать.
— Хорошо, — говорит папа-колик. — Тогда я выйду во двор и поставлю вымпел перед входом. Чтобы было видно, насколько мы гостеприимны.
И папа идет ставить вымпел.
Мама-крольчиха дальше вытирает мебель и шепчет:
— Ох, как все удивительно ...
12
Мама-крольчиха переживает, что приготовить.
Чем, собственно, угощать гнома? Что эти гномы едят?
Она сидит на кухне с белочкой, госпожой Зайчихой и госпожой Ежихой, которую они разбудили от зимней спячки, пьет чай и думает про блюда.
— Хорошо бы подать улиток, — вздыхает Ежиха.
Белочка предлагает:
— Что-то из орешков. Или, может, из шишек.
— Можно всего понемножку, — говорит мама. — Подходишь — и берешь, что хочешь.
— Да, или подпрыгиваешь, — говорит Нина.
И она подпрыгивает.
Нина учится танцевать танец с подскоком. И тут она подпрыгивает так, что чашка с чаем госпожи Зайчихи летит на пол.
— Перестань! Нам нужны на праздник все чашки и блюдца, — кричит на нее мама. — Если тебе не сидится на месте, то иди во двор. Ты не даешь мне сосредоточиться!
И Нина уходит.
Ей жалко чашку. Но еще больше жаль саму себя. Грустно и обидно, что мама рассердилась.
Но когда Нина выходит из норы во двор, на ее нос что-то садится. Что-то такое холодное, от чего она чихает и смеется. Вокруг в воздухе летает множество белых снежинок — они падают на землю, ветки и на нее.
Нина трусит ветку.
Потом подставляет лапы, набирает снега и подбрасывает над головой.
Она вне себя от радости.
— Снег! — кричит Нина. — Наверное, это снег!
Она кружит в танце, который называется «Падает-падает-падает снег», пока не спотыкается.
Потом засовывает голову в нору и кричит:
— Уже зима и скользко. Выходите во двор кататься!
13
Тем временем во дворе, в собачьей будке, далеко отсюда лежит в своей кровати Ворчун, смотрит в окно и слушает, как храпит шмель.
Вчера целый день шел снег. А теперь небо усыпано звездами. Одна из них сияет ярче других.
— Противная звезда! — бубнит Ворчун. — Светит так, что не дает спать!
Потом он засыпает.
Ему снится, как будто эта звезда падает с неба. Как будто она летит медленно-медленно, но видно, что в сторону двора и собачьей будки.
Она кружит над флагштоком, проплывает мимо белых веток яблони и приближается к его окну.
Но это больше не звезда.
Это какая-то женщина в белом платье. У нее за плечами крылья, а в волосах — корона из свечек, которые горят так, что слепит глаза.
На какое-то мгновение она исчезает.
Потом заходит в двери с каким-то подносом в руках.
— Не бойся, — говорит она.
— Я не боюсь, я злюсь, — отвечает Ворчун. — Разве ты не видишь, что я сплю?
— У меня для тебя кофе, булочки и перечное печенье, — говорит дальше женщина. — А еще я принесла тебе радостную новость.
— Что за новость? — недоверчиво переспрашивает Ворчун.
— У тебя будут дети!
— Что ты несешь? У меня будут дети?
— Да, двое.
— Я не хочу. Я хочу жить сам! Слышишь?
— Слышу, — отвечает женщина. — Говори, что хочешь. Но ничего не изменится. Кушай это перечное печенье и станешь добрый. Счастливого Рождества!
— Я не хочу быть добрым. Я не хочу никакого Рождества! Ни за что на свете! — возмущается Ворчун.
Но женщина уже исчезает.
14
«Какой нелепый сон» — думает Ворчун, когда просыпается на следующее утро и вспоминает женщину с крыльями и то, что она сказала.
Но на скамеечке возле кровати стоит чашка кофе, блюдечко с булочками и перечным печеньем.
Он выпивает кофе, хотя он уже холодный. И съедает булочки и перечное печенье. Потом прячет блюдечко под кровать.
— Это был просто сон, — говорит он. — Больше его нет.
И вскоре выходит во двор.
На крышах блестит снег. Во дворе так холодно, что со рта идет пар.
У Ворчуна мерзнут уши.
— А у меня даже нет шапки, — рюмсает он. — Надо найти себе что-то на голову. А то отморожу уши.
Он забегает через кошачье окошко в большой дом.
В шкафу Ворчун находит шерстяной носок, который там забыли: серый, с красными краями. И надевает его на голову.
Вернувшись к себе, он будит шмеля. Пришлось его долго тормошить, пока тот проснулся. Ворчун подает ему блюдце, где еще остались крошки и несколько крупинок сахара, которыми были посыпаны булочки.
— Ммм, — бормочет шмель. — Еда богов!
— Не говори глупости! Я не хочу ничего слышать про богов! И про детей! И про Рождество! Ты заметил, какой у меня смешной вид? Это все из-за носка на голове!
— Угу, — гудит шмель.
— Кстати, я не верю в ангелов! Хочешь чаю? Можем выпить по чашечке. Раз ты проснулся, так что спокойствия мне не видать.
Но когда вода для чая закипела, шмель снова уже спал.
15
А в большом лесу кипит работа, потому что все должно быть готово к тому времени, когда придет гном.
— Если бы только к его приходу успели загустеть конфетки, — говорит тетя Инка, наливая в формочки еловую живицу.
— Если бы, если бы, — соглашается запыхавшаяся мама.
Она не присядет ни на минуту.
Дядя Кина попросил своих приятельниц полевых мышей и господина Барсука помочь прорыть нору пошире. Так что они роют большой зал, чтобы там могли поместиться все гости. Всюду полно земли и корней — просто ужас!
А еще они все время хотят есть.
К тому же они так пищат, что мешают дедушке придумывать рождественскую песню. Он написал только два рядка:
О, ночь во дворе темная, снег и холода.
Как хорошо, господин гном, что ты пришел сюда.
Он очень доволен этим «О» в начале.
— Вы не можете чуть потише? — просит он. — Я творю!
— А мы просиживаем штаны, — хохочут крольчата.
А вот папа-кролик сидит и смотрит на свою шляпу. Он почистил ее специальной щеткой так, что она аж блестит. Может, подарить ее гному? Это был бы роскошный подарок.
Но, может, слишком роскошный.
Это все-таки лучшее, что у него есть.
— Лучше я подарю ему вымпел, — говорит он Нине. — Как ты думаешь, ему это больше понравится? Он красный и развивается по ветру.
— Наверное, да, — отвечает Нина.
Папа ставит шляпу на белую салфетку, которая лежит на шкафу. Там ее постоянное место. А Нина сидит, обхватив голову лапами, и думает: «А я? Что я подарю гному? »
16
Взрослые так заняты работой, что отправляют детей во двор гулять самих.
Так что крольчата спускаются с холма.
Они съезжают на животе, на спине и на попках. А иногда, крепко держась за лапы, съезжают вниз сплошной длинной, закрученной цепочкой, похожей на гадюку.
А сегодня всюду снег. Так что они начинают битву снежками. Дядя Кина показывает им, как лепить снежки.
— Я научился в прошлом году, когда был маленький, — говорит он.
Сначала они соревнуются, кто бросит дальше всех. Лучше всех получается у Анки, Нининой старшей сестры.
Потом они бросают один в другого.
Все, кроме Нины. Она все еще думает над тем, что ей подарить гному, чтобы он на самом деле обрадовался. Нина вздыхает, потому что ничего не приходит в голову.
В то же мгновение ей в затылок попадает снежка.
— Ой! — вскрикнул Кайн.
— Спасибо, — говорит Нина.
— За что меня благодарить?
— За то, что у меня появилась одна хорошая идея.
— Какая?
— Не скажу, — отвечает Нина. — Это тайна.
Нина садится на пенек за сосной, где ее никто не видит. Набирает в лапы горстку снега. Потом медленно что-то лепит: нос, животик, передние лапы, задние лапы и ушки. И маленький хвостик в форме мячика.
Уши лепятся тяжелее всего. Они все время отпадают.
В конце концов, Нина справилась.
Она очень довольна. Получился хорошенький снежный кролик.
Наверное, это самое лучшее, что она когда-либо лепила. Нина долго сидит на пеньке, держа в объятиях кролика.
«Представляю себе, как обрадуется гном», — думает она.
17
Когда смеркается, Нина заносит в норку снежного кролика, чтобы никто из ночных зверей его не растоптал. Потом незаметно для всех ставит стульчик и прячет его в папину шляпу.
Завтра она положит его в коробку и перевяжет соломинкой брусники.
Но когда Нина ложится спать, ей в голову приходит, что того времени, когда придет гном, еще неизвестно сколько ждать. И никто так долго не увидит кролика. А ей хочется его показать.
Ей хочется, чтобы дедушка повертел его во все стороны и сказал:
— Ух ты! Гляди, еще убежит на холм.
Она хочет, чтобы все крольчата ей завидовали. И чтобы папа погладил ей уши и похвалил ее за то, что она такая сообразительная.
«Я покажу им его завтра утром, сразу как проснусь», — думает она.
Нина так радуется, что засыпает последней.
Когда она просыпается, уже никто не спит. «Ой, мой снежный кролик», — вспоминает она, соскакивает с кровати и кричит:
— Сейчас вы что-то увидите! Вы будете удивлены!
— Чем, милая? — спрашивает мама.
— Подайте папину шляпу!
— Можно тебя спросить, зачем? — интересуется папа.
— Просто подайте! — просит Нина.
Папа подходит к шкафу, где на белой салфетке лежит его шляпа. Взглянув на нее, он просто сверепеет.
— Вода, — говорит он непривычно хмурым голосом.
— Что ты говоришь? — переспрашивает тетя Инка.
— Она налила в шляпу воды, — стонет папа.
Затем он оборачивается к Нине.
— Как ты могла? Ты же знаешь, как я ею дорожу!
— Это был снежный кролик, — всхлипывает она. — Кролик для гнома.
— А теперь он растаял. И вода испортила шляпу, — говорит папа расстроенным голосом.
Он так и стоит со шляпой в руке. Со шляпы до сих пор капает вода.
Нина выходит во двор, потому что хочет побыть сама.
18
Ну вот — дерево к Рождеству готово.
Свиристели навешали на него гроздья примерзлых ягод рябины.
Вороны принесли красных диких яблочек.
Сорока притянула на елочку все, что только могла найти в своих путешествиях: клаптики фольги от шоколадок, стеклянные стеклышки и пробки от бутылок.
А еще на елке было полно перьев всех цветов на свете, которые птицы повыдергивали из своего оперения.
О, какая она красивая!
И как приятно будет танцевать вокруг нее и петь песни! Но этого нельзя делать, пока не придет гном.
— Что-то он и не думает спешить, — говорит дядя Кина.
— Ага, хотя еда уже приготовлена, — добавляет тетя Инка.
— Разве еще нельзя есть? — спрашивают полевые мыши.
— Будем есть и думать про него, — предлагает барсук.
Но тетя Инка не соглашается. И мама тоже.
— Нет, можно есть кислое яблоко и ждать, — говорит она и надкусывает одно из тех кислых диких яблок, которые висят на елке.
Но веселее ей не становится.
— Пакостный гном! — вскрикивает мама и топает лапой. — А мы еще приготовили для него подарков.
— А я почистил свою шляпу, хотя ее сильно испортила вода, — говорит папа.
— А мне осталось придумать хорошую концовку для песни, — говорит дед.
Но крольчата не скучают. Они придумали новую игру. Забегают в норку и кричат:
— Гном идет! Гном идет!
А потом смеются так, что чуть не падают, когда папа бежит за своей шляпой, а дедушка начинает петь:
О, ночь во дворе темная, снег и холода.
19
Когда крольчата в пятый раз забегают в норку и кричат: «Гном идет! Гном идет! », дед бурчит:
— Хватит уже! Это не смешно.
И папа не бежит за своей шляпой.
Он уныло вздыхает и говорит:
— Кажется, я не верю в гнома. Может, его и нет.
— Ну конечно, есть, — возражает мама. — У нас было столько хлопот! Кому же достанутся все эти подарки?
— А для кого мы будем петь мою песню? — спрашивает дед.
— Между прочим, на той табличке, которую мы нашли, написано: «Скоро приду». Значит, скоро.
— Так-то оно так, — говорит папа. — Но, может, это «скоро» не обозначает, что он придет сюда. Может, он пойдет в Смоланд. Или в Сахару. Или еще куда-то.
Папа говорит это, хотя сам ничего не знает ни про Смоланд, ни про Сахару. Просто слышал эти названия от перелетных птиц.
— Я так не думаю, — говорит Кайн, который уже научился выговаривать букву «с». — Я думаю, что гном придет в посссследний момент!
— Ну, конечно, — говорит мама.
Но папа, кажется, не уверен.
— Увидим, — говорит он.
Потом берет сверток с вымпелом, который приготовил для гнома. Тот вымпел лежал на почетном месте — возле шляпы на шкафу. Теперь же папа запихивает его в ящик. И бросает хмурый взгляд на свою шляпу.
— Я больше ничего не хочу слышать про гнома, — говорит папа-кролик.
Нина тоже смотрит на шляпу. И на своего расстроенного папу. Горюшко! Она испортила эту шляпу, папину любимую!
И снежного кролика, ее лучшего и единственного подарка для гнома, больше нет.
Она приимается прыгать. Бывает, это помогает отвлечься.
— Какой ужас! Чего ты веселишься? — ворчит папа. — Разве не видишь, какая у меня беда.
Тогда Нина идет в кладовую. Потому что ей хочется спокойствия. И чтобы никто ее не упрекал.
Она садится среди ореховых кексов, сладостей из брусники и шишек и бочек с черничным соком. Ей страшно себя жалко.
А тут к ней подкрадывается Кайн.
— Играешь в прятки? — спрашивает он.
— Нет, — отвечает Нина. — Просто хочу побыть сама. Все из-за меня!
— Совсем не из-за тебя, — возражает он. — Съешь один морковный кекс, и тебе полегчает. Ведь их тут много.
И Нина берет. Сначала один кекс, а потом еще один.
— Ну и вкуснота, — причмокивает она.
— Видишь, какое вкусное Рождество, — говорит Кайн.
И они смеются.
20
Еще недавно все были такие веселые.
Но с каждым днем их все больше все раздражало.
— Если он скоро не придет, то пускай совсем не приходит, — говорит Нинина сестра Анки и снова берется играть в маму двух мышат.
Она укладывает их в серые рукавички гнома, ведь дедушка сказал, что это спальные мешки.
— Спите, мои маленькие, баю-бай, — напевает она.
Папа в глубокой задумчивости ходит туда-сюда, заложив лапы за спину.
— Если хорошо подумать, то это из-за гнома на моей шляпе появилось это противное пятно. Потому что если бы мы не узнали про него, то Нина никогда не слепила бы снежного кролика. И он бы никогда не растаял. И не было бы никакого пятна, — говорит он Нине.
И тогда Нина решается.
У нее больше нет сил слушать про эту шляпу.
Она складывает себе в мешочек четверть капусты, пучок морковки и бутылочку брусничного сока. Потом крадется к выходу, думая, что ее никто не видит.
Но она ошибается.
Кайн видит, что она хочет выйти.
— Ты куда? — спрашивает он.
— Цссс! Я иду искать гнома, — отвечает она.
— Так я с тобой.
— Нет, — возражает Нина.
— Да, — настаивает Кайн.
— Нет.
— Да.
— Нет.
— Да.
— Ну ладно.
21
Когда они выходят во двор, в лица им сечет снежный ветер.
Он носится между деревьями так, что на елке дрожат крышки из-под бутылок, и срывает много перьев.
— Ужасная погода, — проговаривает Нина. — Но это хорошо. Мне говорили, что гном живет там, откуда веет снегом.
Это говорила сова.
— Так что просто надо идти против ветра, — говорит Нина.
Ей тяжело. Но никто из них не жалуется.
— Как красиво и свежо! — кричит Кайн.
— Да, погода как раз для прогулок! — хохочет Нина.
Они изо всех сил пробираются вперед. Сначала размашисто прыгают. Потом прыжки становятся короче. А потом переходят в обычную ходьбу. Потому что намного лучше видно, если идти медленно. Так кажется им обоим — и Кайну, и Нине.
— Можно еще вернуться назад, — говорит Кайн, когда они прошли достаточно далеко.
Нина оборачивается. Ветер замел их следы так, что ничего не видно. Они никогда не найдут дорогу домой в такую метель.
— Нет, — говорит она. — Не теперь, это наше самое большое приключение. Айда! Скоро мы будем у гнома.
Стемнело, и они поужинали тем, что было в мешочках.
— Ты устала? — спросил Кайн.
— Нет, не очень.
— И я не очень.
Кайн и Нина идут дальше просто в темноту.
22
Ворчун просыпается рано. Как и всегда.
Целую ночь шел снег. А теперь небо прояснилось. И блестят звезды.
В старом сарае он находит сухую метелку овса, связывает из него пучок, натыкает на колышек перед окном собачьей будки.
Потом он садится на стульчик, держа на коленях спящего шмеля, и ждет, когда взойдет солнце и прилетят птички. Маленькие синицы и большие синицы, но больше всего он ждет снегирей. Потому что они очень красивые — такие красные, как его шапка, унесенная ветром.
И пока он ждет, ему вспоминается недавний сон. Тот, где была женщина, которая сказала, что у него будут дети. И не один ребенок. А двое.
«Она ошиблась, это шелестело привидение в ночной сорочке, — думает Ворчун. — Конечно! К тому же, откуда у меня возьмутся дети? »
И в эту самую минуту в калитку заходят двое крольчат.
У них такой уставший вид, что, кажется, они вот-вот свалятся с ног.
— Мы их не пустим, — сердито говорит Ворчун шмелю. — Ни за что на свете!
Потом он кладет шмеля в коробочку и открывает двери.
— Вам тут нечего делать! — кричит он.
— Что ж, — отвечает Нина уставшим голосом.
Нина и Кайн снова плетутся к калитке.
— О, Господи, куда это вы? — кричит Ворчун. — А ну идите сюда!
Подойдя к дверям, Нина всматривается ворчуну в лицо.
— Ты гном? — спрашивает она.
— А тебе что до этого? — отвечает он.
— Мы за тобой пришли, — говорит Нина.
— Я никуда не пойду, — говорит гном.
Он все-таки идет, но к плите. Ставит на нее греться кастрюлю воды, чтобы искупать Нину и Кайна. Потому что они замерзли так, что стучат зубами. Потом их надо накормить чем-то горячим.
И укрыть теплыми одеялами.
— Охо-хо, одни хлопоты, — бубнит Ворчун, когда идет в дом за одеялами для крольчат. — Если не шмели, то дети-приблуды. Как ни одно, то другое. И обо всем я должен заботиться.
23
В норе в лесу всполошились, что нет Нины и Кайна.
Их не было всю ночь.
И почти целый день.
— Что можно делать во дворе в такую непогоду? — всхлипывает мама.
— Нина вечно во что-то вляпается, — говорит Анки.
— Только бы их не словила лисица, — отзывается дед.
— Не говорите глупостей, — говорит тетя Инка. — Наверное, они подались строить домик из веток, и заблудились.
Папа сидит со шляпой на коленях и плачет так, что слезы капают на подкладку и оставляют новые некрасивые пятна.
— А может, я слишком много говорил про шляпу? — спрашивает он. — Наверное, Нина расстроилась, когда я упрекнул ее за снежного кролика, которого она в нее посадила.
— Конечно, расстроилась, — говорит мама. — Убери эту проклятую шляпу с глаз.
Папа запихивает шляпу в шкаф.
Потом он кладет лапу деду на плечо.
— Мне их так не хватает, — вздыхает он. — Может, вы придумаете, что нам делать?
— Попробую что-то придумать, — отвечает дед.
Он прикладывает лапу к носу и задумывается, а потом говорит:
— Если сильно про кого-то думать — про кролика или про кого-то другого, он может почувствовать, что про него думают.
— Так что если мы сядем, возьмемся за лапы и будем думать про Нину и Кайна, то они, наверное, почувствуют наши мысли и вернутся домой.
Всем нравится это предложение.
Они берутся за лапы — кролики, барсук, ежик, белочка, мыши, ну, кроме мышат, которые спят в своих спальных мешках — и принимаются думать про Нину и Кайна.
Все вспоминают, какие они были смешные. Как путались летом в траве. И какими крошечные были младенцами.
Время от времени кто-то из них выбегает во двор и смотрит, не идут ли они.
Но каждый раз возвращается в нору и качает головой.
— Уже темнеет, — говорит папа.
Потом один самый непослушный кролик выбегает во двор, чтобы разочек кувыркнуться и пописать.
Через мгновение он возвращается в норку и кричит:
— Гном! Он уже тут!
— Хватит нести ерунду, — строго говорит папа.
24
Но это на самом деле он! Гном! С носком на голове. И с ним крольчата. А еще — шмель в спичечном коробке.
Они едут на санках, которые Ворчун нашел в столярке. Их тянет лисица, которая по случаю сочельника пообещала хорошо себя вести и никого не съесть. Ворчун прикрепил к санкам фонарик и колокольчики, которые все время звенят.
Ведь гномам не годится ехать на санках просто так.
— Веселого Рождества! Я привез ваших детей! — кричит он.
— А мы привезли гнома! — кричат Нина и Кайн.
Они спрыгивают с санок просто маме и папе в объятия. А крольчата и мыши обступают гнома и без конца края обнимают его.
— Вы меня задушите! — ворчит он, но весьма доброжелательно.
— На Рождество годится без конца края обниматься, — отвечают они.
Потом папа-кролик, вопреки всему, идет надевать на голову шляпу, чтобы можно было снять ее и поклониться.
— Добро пожаловать, любимый гном, — говорит он. — И спасибо, что ты привез сюда наших детей.
Ворчун снимает со своей головы носок и тоже кланяется.
— Я не хотел, чтобы они жили у меня, — отвечает он.
Потом дедушка поет свою песню. Он поет ее два раза подряд, потому что она очень короткая:
О, ночь во дворе темная, снег и холода.
Как хорошо, господин гном, что ты пришел сюда
Теперь все к столу мы сядем кругом
И счастливы будем лесным Рождеством.
Потом они танцуют вокруг елки. А потом заходят в норку и едят ореховые пироги, пюре из корешков, вареные шишки, черничное печенье и лиственные битки, пока не остается ничего.
В конце концов, приходит пора подарков.
Гном получает множество всякой всячины. Но больше всего радуется, когда ему вручают красный вымпел — его любимую гномскую шапку.
— Большое спасибо, — говорит он. — Я без нее, как без рук! И она как раз на меня. Это лучшее Рождество за сто лет.
— Наше тоже, — говорит Нина. — А можно тебя что-то спросить?
— Можно, только коротко, чтобы мне не пришлось долго отвечать.
— А почему отмечают Рождество?
— Потому что на свет появилось дитя, — отвечает гном.
— Тогда у нас двойной праздник, — говорит папа. — Потому что у нас появилось двое детей!
Потом они смотрят на Нину и на Кайна.
— Счастливого Рождества! — кричит папа, подбрасывая шляпу к небу.
Тут просыпается шмель и летит за ним вверх.
25
Когда у всех стала кружиться голова от танцев, счастья и еды, они ложатся спать, а Ворчун тихонько выходит из норки. Он нагребает большую гору снега и аккуратно ее утрамбовывает. При лунном свете эта горка похожа на полумесяц, который смотрит из земли в небо.
Гном приносит ведро воды и поливает им снежную гору.
К утру на трескучем морозе она покрывается льдом. Он прорубает в нее вход и выбрасывает во двор лишний снег так, чтобы осталось только большое ледяное крепление.
Потом Ворчун всюду зажигает свечи.
Когда у него все готово, он идет будить остальных.
— Вставайте! — кричит он. — Начинается заутреня!
— Заутреня? Что это такое? — спрашивает Нина.
— Самый торжественный момент, — объясняет Ворчун. — Надо спокойно сидеть в особенном доме. Не танцевать. Не есть. Не обниматься без конца края. Просто сидеть и радоваться, что в мире есть дети. Хорошо бы помолчать. Можно разве что петь. Поторопитесь и возьмите с собой то, на чем будете сидеть.
Все берут с собой стульчики, лавочки, подушки из травы и мха и идут к ледяному домику гнома.
— Ой! — восклицают они.
А потом:
— Ух ты!
И снова:
— Удивительно!
Потому что ничего красивее никто из них не видел.
Сквозь крепления сияют звезды. А свечки сияют снизу. Они сидят в середине и радуются тому, что в мире есть дети.
Поют черные дрозды. И малиновки. И гудит шмель. И все остальные сидят тихо. Так они сидят и радуются до тех пор, пока не всходит солнце и все ледяное крепление становится красным.
Тогда Ворчун подымается и крадется к выходу.
— Ты вернешься в следующем году? — спрашивает Нина.
— Может, — отвечает гном. А потом добавляет:
— А может, и нет.
Потому что в тот момент он вспоминает, что он не кто-нибудь, а Ворчун.
Комментариев нет:
Отправить комментарий