Знаете ли вы в чём сила слова "Ничего"?..
«Ничего»,
– Это – удивительное слово, и в нем непоколебимая сила русская.
– После боя под Хайченом я шел пешком среди отступающих солдат, – рассказывает он. – Жара – 53 градуса, воды ни капли целый день. Солдаты едва передвигают ноги, томясь от жажды под жгучими лучами, а шутки между ними не прекращаются. – Устали? – спрашиваю я то там, то тут, желая их ободрить.
– Ничего! – отвечают они, ласково улыбаясь, и продолжают идти.
Перегоняю раненого. На одной ноге сапог, на другой – окровавленная тряпка. Он опирается на палку и ковыляет. На плече – винтовка.
– Что? Ранен?
– Пуля сквозь...
– Больно, трудно идти?.. Доктора не позвать ли?
– Ничего!
И тащится, едва передвигаясь.
На носилках, под Хайченом, несут раненого. Он – землисто-черный. Глаза затуманены. С ним рядом винтовка,– он ее держит. Надо сказать, что и раненые солдаты, как я наблюдал, никогда не расстаются с ружьем. Носилки остановились. Я подошел к нему, спрашиваю о здоровье и получаю в ответ шепотом одно слово:
– Ничего.
А у него страшная рана осколком гранаты в ноги и в живот. Мне рассказывали несшие его санитары, что он не хотел выпустить из рук винтовки, а все просил только доставить ему сапоги, которые остались на позиции.
И всюду, везде я слышал это удивительное русское слово:
– Ничего!
– Вот и ваш В. И. Немирович-Данченко, в китайском сером шелковом костюме, в белой английской шляпе, всегда везде впереди стоит на вершине сопки, делает заметки в свою книжку, а кругом рвутся гранаты, жужжат пули. Ему кричат снизу: «Василий Иванович, опасно, уходите!», – а он продолжает писать, отмахнется рукой и отвечает:
– Ничего!..
Когда японцы наступали к Ляояну, я, в разговоре с одним из крупных генералов, волнуясь, говорил:
– Ведь Ляоян, пожалуй, японцы возьмут. Ведь это очень нехорошо для нас.
И получил, с милой, спокойной улыбкой, знакомый ответ:
– Ничего!
И теперь, когда Ляоян взят и это нисколько не повредило плану кампании, я понял смысл ответа генерала, его покойную улыбку и это удивительное:
– Ничего!
Да, это великое слово, в нем неколебимость России, в нем могучая сила русского народа, испытавшего и вынесшего больше, чем всякий другой народ. Просмотрите историю, начиная с татарского ига, припомните, что вынесла Россия, что вытерпел народ русский,– и чем больше было испытаний, тем более крепла и развивалась страна. Только могучему организму – все нипочем! – Ничего! Вытерпим! – говорят и теперь.
Слабый будет плакать, жаловаться и гибнуть там, где сильный покойно скажет:
– Ничего!
Бисмарка когда-то на охоте в России вывалил в лужу ямщик. Когда Бисмарк на него закричал, извозчик успокоительно ответил ему:
– Ничего.
Это слово так понравилось «железному канцлеру», что он во многих случаях повторял его и даже носил железный перстень с надписью:
– Ничего.
– Скажите, Клофач, трудно вам досталась эта поездка? Страшно было под выстрелами? Голодно на позициях? Утомились нервы? – спросил я его.
И он мне ответил совершенно искренне, и видно было, что другого слова не мог даже подыскать:
– Ничего!
Ничего
Я беседовал с известным Клофачем, моим старым добрым знакомым по Балканскому полуострову. Он только что вернулся с войны и зашел ко мне поделиться впечатлениями. Много интересного порассказал мне этот талантливый чешский публицист, европейски образованный человек. Более всего его поразило в русском лагере одно слово:«Ничего»,
– Это – удивительное слово, и в нем непоколебимая сила русская.
– После боя под Хайченом я шел пешком среди отступающих солдат, – рассказывает он. – Жара – 53 градуса, воды ни капли целый день. Солдаты едва передвигают ноги, томясь от жажды под жгучими лучами, а шутки между ними не прекращаются. – Устали? – спрашиваю я то там, то тут, желая их ободрить.
– Ничего! – отвечают они, ласково улыбаясь, и продолжают идти.
Перегоняю раненого. На одной ноге сапог, на другой – окровавленная тряпка. Он опирается на палку и ковыляет. На плече – винтовка.
– Что? Ранен?
– Пуля сквозь...
– Больно, трудно идти?.. Доктора не позвать ли?
– Ничего!
И тащится, едва передвигаясь.
На носилках, под Хайченом, несут раненого. Он – землисто-черный. Глаза затуманены. С ним рядом винтовка,– он ее держит. Надо сказать, что и раненые солдаты, как я наблюдал, никогда не расстаются с ружьем. Носилки остановились. Я подошел к нему, спрашиваю о здоровье и получаю в ответ шепотом одно слово:
– Ничего.
А у него страшная рана осколком гранаты в ноги и в живот. Мне рассказывали несшие его санитары, что он не хотел выпустить из рук винтовки, а все просил только доставить ему сапоги, которые остались на позиции.
И всюду, везде я слышал это удивительное русское слово:
– Ничего!
– Вот и ваш В. И. Немирович-Данченко, в китайском сером шелковом костюме, в белой английской шляпе, всегда везде впереди стоит на вершине сопки, делает заметки в свою книжку, а кругом рвутся гранаты, жужжат пули. Ему кричат снизу: «Василий Иванович, опасно, уходите!», – а он продолжает писать, отмахнется рукой и отвечает:
– Ничего!..
Когда японцы наступали к Ляояну, я, в разговоре с одним из крупных генералов, волнуясь, говорил:
– Ведь Ляоян, пожалуй, японцы возьмут. Ведь это очень нехорошо для нас.
И получил, с милой, спокойной улыбкой, знакомый ответ:
– Ничего!
И теперь, когда Ляоян взят и это нисколько не повредило плану кампании, я понял смысл ответа генерала, его покойную улыбку и это удивительное:
– Ничего!
Да, это великое слово, в нем неколебимость России, в нем могучая сила русского народа, испытавшего и вынесшего больше, чем всякий другой народ. Просмотрите историю, начиная с татарского ига, припомните, что вынесла Россия, что вытерпел народ русский,– и чем больше было испытаний, тем более крепла и развивалась страна. Только могучему организму – все нипочем! – Ничего! Вытерпим! – говорят и теперь.
Слабый будет плакать, жаловаться и гибнуть там, где сильный покойно скажет:
– Ничего!
Бисмарка когда-то на охоте в России вывалил в лужу ямщик. Когда Бисмарк на него закричал, извозчик успокоительно ответил ему:
– Ничего.
Это слово так понравилось «железному канцлеру», что он во многих случаях повторял его и даже носил железный перстень с надписью:
– Ничего.
– Скажите, Клофач, трудно вам досталась эта поездка? Страшно было под выстрелами? Голодно на позициях? Утомились нервы? – спросил я его.
И он мне ответил совершенно искренне, и видно было, что другого слова не мог даже подыскать:
– Ничего!
Комментариев нет:
Отправить комментарий